— Адам! — она жмурится от приятных позывов, когда мужчина начинает иметь ее пальцами слишком быстро.
Кричит, сжимая запястье Изувера. Вся напрягается, а ее ноги и бедра пробирает дрожь. Вытягивается и выгибается. Он надавливает пальцами вновь, и его ладонь окропляет выпрыснувшая бесцветная жидкость. Ее оглушает вспышка перед глазами, и в ушах стоит звон. Он с ухмылкой наблюдает, как часто и рвано дышит Амалия, облизывает губы, отпускает его руку и зарывается пальцами в свои волосы, сжимая их у корней.
Адам не дает ей передышки. Не даст, если даже попросит, даже если будет молить его. Тянет пальцы в рот, жадно слизывая с них соки. Ловит на себе затуманенный взгляд наемницы. Она сейчас перед ним распахнута, раскрыта, как книга, напечатанная огромным шрифтом, написанная примитивным языком. Прочитает даже идиот. Только перед каждым ли идиотом она открывалась.
Изувер расстегивает штаны, спуская их. Подхватывает ноги Амалии под колени, подняв их вверх, водрузив их себе на плечи. Его шею тут же сжимают, когда девушка скрещивает ступни у него за головой. Он не может и не хочет сдерживать стон, когда проводит возбужденным членом по промежности, задевая ноющей, налившейся кровью головкой клитор, и Саламандра отвечает ему в том же духе. Входит медленно, растягивая Амалию, и та раскрывает рот, чувствуя пульсацию внутри.
Прикрывает глаза, раскрыв губы, шумно выдохнув. Как же горячо в ней. Слишком хорошо. Наслаждается протяжным аханьем, поочередно целуя ноги на своих плечах.
— Ты слишком горячая для ящерицы. Твой мастер не ошибся, называя тебя так? — он спускает руки на округлые ягодицы девушки, сжав их.
— Он и не трахал меня, чтобы уточнять некоторые детали, — Саламандра не может не ответить с долей яда в словах.
Кусает нижнюю губу, чувствуя в себе пылающую плоть. Выдыхает шумно, когда Адам начинает двигаться. И плевать уже на свои шрамы, на воспоминания и принципы. Все, что сейчас важно, находится в этой спальне. Отдается с головой в ощущения, отодвигая в сторону все мысли.
Амалия выгибается каждый раз, как Изувер входит в нее, медленно наращивая темп. Ее выкручивает изнутри дикое желание. Накрывает грудь своими ладонями, сдавливая, сжимая соски в пальцах. Смотрит в глаза наставника, требует взглядом, сжимает ноги на его плечах сильнее. В ответ лишь усмешка, и внизу слышаться шлепки одних бедер о другие. Адам движется в едином ритме, не сбивает его, позволяя девушке подстроится. Он убирает руки наемницы с груди, накрыв ее своим. Мнет ее. Сжимает. Обводит большими пальцами соски.
Голову сносит обоим. Никто не помнит о своих первоначальных идеях. Обоим плевать. Есть только он и она. И оба хотят одного и того же. С остервенением отдаются друг другу, растворяясь в едином наслаждении.
Адам прижимается бедрами к Амалии, входя глубже. Он не сдерживает себя, начав двигаться резче, совершая грубые толчки. В ней до безумия узко, и Изувер запрокидывает голову кверху. Амалию трясет от удовольствия, но ей все равно мало. Она громко стонет, теряясь в желании. Стонет, когда твердый член движется в ней быстро и грубо. Стонет, плавясь под руками Адама. Она обхватывает их своими ладонями, впиваясь ногтями в проступившие жилы и вены. Кричит каждый раз, когда он задевает в ней слишком чувствительные точки.
Адама уносит, когда он смотрит на распахнутую перед ним наемницу. Его пробирает вибрацией от каждого ее стона, вздоха. Он накален до предела, слышит только ее. Видит только ее. Вдыхает только ее. И ему нравится эта дикость. Это пугает, но слишком притягивает сладким ароматом запретного плода. Он не должен вообще что-либо чувствовать к ней, но почему-то ему нравится. До духоты нравится. Ему нравится, когда она стонет от удовольствия, а не боли. Нравится, что она кричит не от страха перед ним, а от желания, от нужды в нем.
Она кричит от грубых движений, отзывающихся болью внизу, и это все быстро мешается с мучительным удовольствием. Забывается в чувствах, теряется в ощущениях.
Волна удовольствия подбрасывает вверх Амалию первой. Со стоном выгибается, хватаясь за руки мастера. Ее насквозь пробирает дрожь. Взрыв в голове, несколько идущих друг за другом вспышек бьют по вискам, ослепляют на долгий момент. Внутри тянущее ощущение взрывается, растекаясь по всему телу приятной, пульсирующей истомой. Пожар накрывает лава. Обжигающая, уничтожающая, оставляющая в живых лишь тех, кто приспособлен выживать в этом пекле. Чувствует, как сокращаются мышцы внизу живота, сжимая член Адама. Поджимает пальцы на ногах, рассредоточено, растерянно смотрит в никуда.