Кто-то игрался с ней, с ее слепотой из-за смога. Кто-то кружил вокруг нее, но не нападал. Выжидал удобный момент, когда наемница запутается в звуках и потеряет бдительность.
Саламандра на секунду прикрыла глаза, сосредотачиваясь на всем, что слышат ее уши. Момент. Два. Что-то внутри поджимается, учащается сердцебиение, выбрасывает в кровь адреналин, а после замедляется так резко, что удар отдается по вискам. И она уже сплошной локатор. Улавливает малейший шорох в нескольких метрах от себя. Остро чувствует каждый запах. Грязь, мокрые полуразложившиеся листья. Не то. Вот оно. Слабая горечь одеколона. Мята зубной пасты. Что-то кедровое. Шаг. Второй. Она точно слышит, как он опирается только на левую ногу. Высокий, быстрый, тощий, скорее всего. Динго, точно он.
Справа. Снова шаг. Амалия моментально отскакивает назад, и край острия проносится мимо ее лица в жалком миллиметре от кончика носа. Он усмехается тихо, но она улавливает это. Новый выпад со спины, Саламандра успевает обернуться и отразить удар, полоснув лезвием по появившейся из тумана руке, облаченной в кожу. Прорезать ее не получилось, но отвести от себя оружие очень даже.
Она защищается еще минуту, отражая удары один за другим и нападает сама. Ей хватило времени, чтобы вычислить траекторию передвижения Динго. Он не отходит очень далеко, передвигается большими шагами, чтобы не создавать лишнего шума. Бьет немного снизу. Может попасть ей прямо в руку.
Динго стоит перед ней, Амалия слышит его ровное дыхание, зато сердцебиение частое. Он волнуется, но держит себя в руках. Испытывает.
Саламандра делает шаг вперед. Выпад одной рукой, второй. В тумане слышится лязг клинков, ударяющихся друг о друга. Удар один за другим. Динго уворачивается не хуже нее самой. Она старается ударить одной рукой снизу, он тут же бьет ее по запястью рукоятью своего клинка. Едва удается удержать оружие. Амалия подкидывает клинок, перехватывая его удобнее. Пальцы до скрипа сжимают рукоятку. Новая попытка нападения. Бьет снизу, подобно Динго. Выпад отражает так резко и сильно, что приходится обернуться вокруг себя, чтобы не уйти в сторону и не потерять противника. Но даже этого хватает, чтобы он достал ее вторым клинком, цепляя плечо, рассекая форму и верхние слои кожи. Она шипит от противного покалывания в плече и с разворота бьет рукоятью прямо в солнечное сплетение Дана. Он выдыхает так же резко, как и делает шаг навстречу, вынуждая Амалию отступить.
Всего один шаг, и она бьется спиной в ствол дерева. Дан все это время кружил ее, уничтожая внимание на и без того ничтожный ориентир. Секунда, и совсем рядом с головой вонзается клинок Динго, а после он сам является перед ней из тумана. Его горло натыкается на сложенные клинки крест-накрест, но рука уже прижимает лезвие второго оружия к шее наемницы. Он сглатывает, успокаивая дыхание, и кадык поднимается, и опускается на крест остриев.
На высоком лбу проступила испарина, густые брови нахмурены, а в голубых глазах нарастающей бурей, вихрем кружится гнев. Его рука только сильнее давила на клинок, прижимая его острый край к горлу Амалии, и она давит сильнее в ответ.
Динго зол, как бешеная собака. Недоволен, словно увидел худшую тренировку в своей жизни. Девушка видит это по его надменному взгляду. Рост позволяет ему смотреть сверху вниз, ставить себя выше. Его взгляд на момент опускается на плечо, которое он задел — ни царапины. Но он точно порезал, почувствовал это, пусть совсем немного, его ощущения не могли лгать. Саламандра слышит его частые удары сердца под грудной клеткой в такой близости. Своя кровь тоже в висках шумит. Все рецепторы все еще напряжены, накалены до предела. Наемница теперь может точно сказать, что кедр — часть запаха одеколона Дана. Видит то, что она едва задела лезвием не перчатка и рукав кожаной куртки, а полноценный комплект кожаной формы. Черные штаны и куртка, со светло-красными вставками на плечах, локтях, коленях и голенях.
— Отвратительно.
Динго сердито выдохнул и резко опустил свои руки, убирая оружие и отступил всего на шаг, чтобы не скрыться вновь в тумане.
— Отвратительно?! — всего одно слово, зато как может кольнуть, не хуже ножа. — Смеешься? Я же отразила почти все твои удары, — не сдерживая досады, Амалия хмыкнула и убрала клинки в ножны.