— Почти, — голос звенел статью недовольства. — У тебя отличные рефлексы, хороший слух, ты прекрасно ориентируешься в плохой видимости. Но сосредотачиваешься только на противнике, забываешь о других факторах. Стараешься ударить, но не следишь за тем, что вокруг, и в итоге я загнал тебя в угол.
— Ты сейчас серьезно? Я же не вижу ни черта.
— Я тоже. Но в отличие от тебя, я запомнил расположение пяти самых близких деревьев от площадки. Это, — кивнул он на ствол сосны, к которому все еще была припечатана Амалия. — Сзади нас, по одному слева и справа, и еще одно чуть левее этого. Я ориентировался на номерную табличку, чтобы понимать, где примерно я нахожусь, и где можно застать тебя.
— Отлично, мне теперь тут каждый куст запомнить? — обида все нарастала. Саламандре казалось, что такое отношение совсем не непредвзятое, а потом она одернула сама себя, приняв тот факт, что Динго в какой-то степени прав. Он не первый, кто говорил о ее невнимательности. — Мне непривычно тренироваться в таких условиях. Туман сегодня намного плотнее, чем раньше. В следующий раз буду внимательнее.
— Оправдываешься?
— Делаю выводы.
Динго усмехнулся, но ничего колкого и ехидного в ответ не сказал.
— Но в основном… Неплохо, особенно последний удар, — Дан поморщился, положив руку чуть ниже грудной клетки. — Попала прямо в точку.
Амалия замерла удивившись. Казалось, она так сильно приложилась головой к дереву, что начались слуховые галлюцинации.
— Ты хвалишь меня? Ты? — брюнетка не сдержала яда, скопившегося во рту.
— Делаю выводы, — повторил Динго слова наемницы.
— Думала, ты ненавидишь меня.
— Я тебе не доверяю, от Юга слишком много проблем в последнее время, — наемник нахмурился, уничтожив весь свой вымученный положительный настрой к ящерице.
— Найди другого козла отпущения уже. Я не травила вашего главу, — Амалия шумно вздохнула, сцепив зубы. Ей уже порядком, да куда уж. До тошноты надоело, что все случившееся стараются спихнуть на нее.
Дан только криво улыбнулся, даже злобно, оскалившись. Он смотрел на наемницу, как на полную дуру и насмехался.
— Луи видит в тебе опасность, а за ним и вся Обитель. Он ожидает чего-то ужасного. И уверен, что ты и есть это что-то ужасное, — он ткнул ее пальцем в плечо, усмехнувшись.
— Я просто искала защиты. И все, — отчеканила Саламандра, ударив по руке Динго. — Я спасала свою жизнь. Если ты думаешь, что я буду работать на клан, который отнял единственного человека, державшего меня на плаву, то глубоко ошибаешься. Я ненавижу Юг даже больше вас всех вместе взятых! — эмоции внезапно взяли вверх, и Амалии пришлось начать контролировать свое дыхание, чтобы не сорваться сейчас, прямо перед Динго, иначе она засадит ему клинок прямо в горло, и тогда ее точно казнят.
— Возможно, так оно и есть, но Луи в это не верит, — Динго пожал плечам, продолжая прожигать Амалию взглядом.
— Тогда он параноик, потому что Бург не сунется сюда, а Левиафан вы разгромили, — казалось, она сказала все верно, но ее слова вновь вызвали у наемника усмешку.
— Когда Обитель ворвалась в Левиафан, некоторым удалось сбежать. Среди них был сын верховных. Его не удалось найти даже Гончим. Старик уже пятнадцать лет почти не спит, потому что он всегда помнит о том, что, где-то там, на Юге остался наследник Левиафана. Человек, который помнит, что Обитель сделала с его кланом, — Динго проговаривал каждое слово с такой ненавистью, что Амалия рефлекторно вжалась в дерево.
— Даже если и так, остаток клана сейчас очень слаб, он не станет нападать, рискуя всем только для того, чтобы отмыть свою репутацию верховных, — наемница удивилась настолько натурально, насколько могла, хоть Оскар в руки давай. Наследник выжил, кто бы мог подумать?
— Сами нет, но чужими руками они способны разобрать Обитель по кирпичику, — продолжил настаивать на своем Динго, хмурясь еще больше. — У них есть на это все причины.
— Какие еще причины? Они попытались однажды напасть и в итоге лишись всего.
— Левиафан пал только из-за игрищ, которые развернул Луи! — рявкнул Дан, и Амалия ответом вздрогнула, стукнувшись затылком о дерево. — Он жадный до власти. Луи идеальный политик и стратег, который полезет по головам, лишь бы добраться до цели, даже брата убить. Он был младше отца Адама, а на Севере власть всегда передается только старшему наследнику. А младшим, если они есть, остается сидеть в тени и ждать, пока новый глава скончается сам, потому что сами они убить его не вправе, потому что теперь не являются полноправными претендентами на власть. За покушение на главу казнят. Поэтому им приходится строить планы, искать, на кого можно спихнуть вину. Но Луи тут везет больше, механизм в его голове работает двадцать пять часов в сутки и почти никогда не дает сбоев. У брата есть прекрасная жена-южанка, дочь одного из мастеров, приближенных к главе Левиафана, которой так просто вскружить голову вниманием, катастрофически недостающим от вечно занятого мужа. Он вырабатывал доверие к себе несколько лет, выжидая удобного случая. Тогда только начались противостояния Обители с Левиафаном за территорию, транзит, экспорт и пошли за все это. Идеальная почва для конфликта. Через время на границах находят десятки убитых патрульных, это и подбивает отца Адама начать действовать без предупреждения. Псы Луи сработали идеально, ни следа, ни единой зацепки. Он рассказывает все жене брата. Теперь уже много лет любовница Луи в шоке от того, насколько жесток ее муж, старается уговорить его на переговоры и перезаключения мирного договора, тот соглашается, понимая, что война с Югом сейчас абсолютно не выгодна. И, кажется, все рухнуло, но Луи был бы не собой, если бы не смог выкрутиться. Он смог заверить мать Адама, что муж ей лжет, и никаких переговоров не будет, он просто нападет на главу и послов Левиафана, а потом на клан. Ему удалось уговорить ее пойти против своего мужа, любовь к которому уже давно угасла, ведь всегда рядом был Луи — тот, кто сможет договориться о мире, если брата не будет. И она соглашается предупредить Юг о плане Обители. Судный день. Собрание не успело начаться, когда ловушка захлопнулась. Отца Адама убили первым, потом остальных членов собрания, а потом ворвался Луи с Гончими, ведь он не мог просто так смотреть, как убивают его брата. Наемники Левиафана успели в этом месиве схватить мать Адама, ее решили наказать за ее «ложь и предательство», — Дан прервался лишь на секунду, цокнул и ухмыльнулся так, будто вспомнил что-то слишком приятное. — Ее поймали прямо в коридоре, там же и нагнули. Их было трое или четверо. Я точно не помню, нас тогда быстро вывели. Но как она кричала, просила отпустить ее, когда ее двое имели, а третий резал кожу, вырисовывая клеймо позора. Я хорошо помню, как ей резанули кожу на грудине, и кто-то сунул руку прямо туда, ломая ребра изнутри. Помню это бульканье и запах крови, когда кости проткнули легкие…