— Ну, — пожала плечами Амалия и приподняла уголки губ в хитрой улыбке. Чертовка. — У меня времени много, а тут скучно. Коротаю время за книжкой.
— Тебе нужно спать, чтобы быстрее пойти на поправку.
Взгляд Адама быстро прошелся по девушке, мазнув по ее рукам, приметив четкий синеющий отпечаток двух рук на запястье, будто в тисках зажали.
— Что это? Ты опять пыталась покусать врача? — не без сарказма бросил мужчина, коснувшись руки наемницы.
Он аккуратно обхватил ее запястье ладонью — тонюсенькое. В одну его ладонь, если постараться, поместятся оба. Светло-смуглая кожа покрылась слоем мурашек, как только на руке сомкнулись длинные теплые пальцы Изувера. Он почувствовал, как участился пульс Амалии, погладив бьющуюся жилку на руке.
Адам мог бы сразу убрать руку, но ему так нравилась реакция, что он не мог ничего с собой поделать. Как завороженный наблюдал за легким испугом и почти незаметно улыбался себе и ей. Короткий, но шумный вдох Амалии отозвался мелкой дрожью где-то у него внутри.
Ему казалось, что он слишком часто смотрит на руки девушки. Узкие запястья и ладони с относительно длинными пальцами. На них прекрасно смотрелось бы серебро или белое золото. Адам не любил много побрякушек на женщинах, но питал некую слабость к украшениям на руках и шее. Шея — он бы коснулся ее губами, чтобы измерить пульс прямо на артерии. Идиотская попытка скрыть за личиной интереса свое желание.
— Они снова пытались уколоть… — немного задерживаясь, с придыханием ответила девушка, вжавшись в подушку.
Сердце выплясывало чечетку, билось об ребра и просилось на свободу, когда Адам касался ее, пусть и так невесомо. Что такое? Амалия старалась подавить в себе остатки той симпатии, что возникла еще задолго до побега в Обитель, но как-то не получалось. То заглянет в его глаза — тонет в этом арктическом холоде, но отчего-то не ощущает прямой опасности. То мельком посмотрит на вены и жилы на его руках — все внутри струной натягивается. На нос — он казался ей таким выразительным, что хотелось коснуться.
Может, оно и к лучшему, такой ее интерес?
— С чего такая нелюбовь к врачам? — он напоследок мазнул большим пальцем по выступающей косточке запястья и отпустил руку.
— Плохие воспоминания из детства, — отмахнулась девушка и натянула одеяло повыше, сжавшись от мерзких мыслей.
— Я не требую четного и развернутого ответа на этот вопрос. Можешь не рассказывать — пока что.
Наемница благодарно кивнула, изогнув губы в незаметной улыбке.
— Я могу спросить? — осторожно начала Амалия, глянув исподлобья на Адама.
— Пожалуйста.
— У вас тут и правда предателей казнят через, как его… Кровавый орел?
Адам вздернул брови вверх, а потом нахмурился и задрал немного голову, и теперь смотрел на девушку надменно и недоверчиво.
— Если удается его поймать живым — да. Почему ты интересуешься? Если ты начала думать о побеге и отсюда, лучше опусти эту мысль, — сразу же пресек ее Адам.
— Читала книгу и вспомнила про рассказы, — девушка даже немного стушевалась под этим грозным взглядом. — Не собираюсь я сбегать никуда. Интересно стало, вот и все. Интерес на уровне: в кого у тебя такой нос? — ушла от ответа Амалия, съязвив.
— Какой «такой»? Длинный, кривой?
— Нет, — протянула брюнетка, расплывшись в лукавой ухмылке-улыбке. — Такой… Такой орлиный, — она даже не закончила мысль, когда плечи Адама затрясли, грудь заходила ходуном, и он разразился смехом, откинувшись на спинку стула.
— Это отсылка к кровавому орлу? Ты меня хочешь изрубить?
— Нет, — цокнула наемница. — Как тебя люди выносят, если ты так к словам цепляешься? Тебе только скажи что-нибудь, наверное, до конца жизни напоминать будешь.
— Буду, — с усмешкой согласился Адам, будто на зло. — Так что с моим орлиным носом?
— Ничего. На месте, значит сифилиса нет, — сощурилась Амалия в напущенной обиде, скрестив руки под груди.
Мужчина лишь хмыкнул, глянув на то, как приподнялась грудь, когда под ней оказались руки. В горле вмиг стало сухо, а потом рот начал обильно наполняться слюной. И низ живота наполнился какой-то тяжестью, отдаваясь зудом в пахе. Нужно было убираться, пока у него не встал полностью, иначе придется спустить все в душе или у наложницы. Опять.