Тощий монах постучал в другую дверь, вошел и тут же вышел снова, чтобы поманить их внутрь. Коронер перешагнул порог с твердым намерением сразу утвердить свои дарованные королем полномочия, поскольку по долгому опыту знакомств с некоторыми церковниками, властными и часто надменными, знал, как трудно заставить их содействовать расследованию. Однако ему сразу стало ясно, что в Бермондси не приходится опасаться подобных осложнений. Настоятель Роберт Нортхем так и рвался помочь ему всеми силами. Он поднялся из-за стола и вежливо поклонился коронеру.
— Я рад видеть, что ты добрался благополучно, сэр Джон. Твоя слава опережает тебя, и мне остается только надеяться, что ты успешно уладишь это огорчительное дело.
Он говорил мягким голосом, в котором, однако, ясно чувствовались нотки беспокойства. Де Вулф объяснил, что клирик и констебль необходимы ему при исполнении обязанностей коронера, и Роберт Нортхем тепло приветствовал обоих. Он был коренастый мужчина лет пятидесяти, тонзура особенно ярко выделялась в его густых темно-каштановых волосах. Волевое, выразительное лицо прорезали глубокие морщины в углах рта и на лбу. Хотя монастырь основали французы, и многие монахи прибыли из Нормандии или с еще более дальнего юга, Нортхем был англичанином. Он провел некоторое время в главной обители на Луаре, после чего, в 1189 году, был послан настоятелем в Бермондси.
По знаку начальника брат Игнатий подвинул кресло для коронера к столу напротив настоятеля, а Томасу и Гвину кивнул на скамью у камина, в котором уютно мерцал горящий уголь.
Секретарь, как положено, встал у него за спиной, когда Роберт Нортхем сел и принялся объяснять де Вулфу положение дел.
— Не знаю, сколько тебе известно об этой трагедии, сэр Джон. Зная Губерта Уолтера, сомневаюсь, чтобы он сообщил многое.
Джон согласно кивнул.
— Он мне практически ничего не сказал, настоятель, помимо того, что воспитанница короля найдена мертвой, а постоянный коронер двора тяжело болен, и потому я должен незамедлительно прибыть сюда.
Нортхем вздохнул и переплел пальцы под подбородком, готовясь сызнова излагать всю историю.
— Сия обитель имеет счастливую — а быть может, злосчастную — репутацию убежища и приюта для высокопоставленных леди. Иной раз мне думается, что нам бы следовало называться не монастырем, а гостиницей!
Он сдерживал сарказм, однако Джон уловил некоторую горечь в его интонации.
— Слишком удобно обитель расположена — почитай, в виду великого города Лондона, прямо через реку. Когда король, благослови его Бог, или один из его высокопоставленных приближенных нуждается в защите или удобном пристанище для той или иной леди, они склонны обращаться к нам. Особенно королевским воспитанницам, кажется, нет конца!
Он сложил ладони и оперся на стол, уставившись на де Вулфа своими темными глазами.
— Месяц назад архиепископ известил нас, что нам предстоит принять еще одну воспитанницу короля Ричарда, хотя, по словам Губерта Уолтера, к счастью, лишь на короткий срок — только до ее венчания в соборе Святого Павла на том берегу.
Джон почувствовал, что пора прервать монолог.
— Это требование было необычным, настоятель?
Нортхем обратил ладони к небу.
— Такое бывало и прежде — от нас недалеко ехать как до Вестминстерского аббатства, так и до городского собора. Эта самая леди проживала в одном из центральных графств и нуждалась для приготовления к обряду в жилище поблизости.
Джон с необычным для него терпением дожидался продолжения рассказа.
— Леди — или, вернее, девочка, так как ей не исполнилось и шестнадцати — прибыла в середине января в сопровождении камеристок и некоторых из ее опекунов. Это была Кристина де Гланвилль, состоящая в дальнем родстве с Ранульфом де Гланвиллем, прославленным юстициарием Англии, скончавшимся шесть лет назад при осаде Акры в Святой Земле.
Де Вулф пробурчал:
— Я сам там был, как и мой констебль Гвин. Мы отлично помним де Гланвилля и его трагическую кончину.
Настоятель побарабанил пальцами по столу.
— Тогда, как видно, трагические кончины у Гланвиллей в роду, потому что за два дня до венчания его внучатая племянница была найдена мертвой в одном из наших погребов.