— Кому могла прийти в голову подобная мысль?
— Действительно, кому? — холодно ответил Болдуин, пристально разглядывая монаха. — Если человек любил своего начальника и видел, как его бросили в тюрьму, он мог от обиды и злости взять дело в свои руки. Полагаю, это был сильный человек. Старик не сумел бы перенести тело Пилигрима. — Он оглянулся на тележку. — Кому предназначается эта рыба?
Лицо Лоуренса не дрогнуло.
— Сэру Генри. Наш добрый настоятель просил меня лично доставить ему воз.
— А, тому самому человеку, который доложил о возможной причастности вашего настоятеля к побегу Мортимера? — холодно улыбнулся Болдуин. — Такое поручение тебе не по вкусу?
— Настоятель поставлен на место нашего бедного брага Уолтера, вырванного из нашей среды. Естественно, я стараюсь повиноваться своему настоятелю.
— Естественно, — сухо повторил Болдуин. — Я думаю, многие из твоих братьев не больше тебя радуются такому обороту дела.
— Мы все недовольны. Но нас утешает сознание, что мы, как умеем, служим Господу, что бы ни думали или ни делали властители этой земли. И, даст Бог, рано или поздно наш настоятель к нам вернется.
— Дай Бог, — согласился Болдуин.
— Ну и какая нам в том польза? — осведомился Саймон.
Болдуин ступил в лужу и с сожалением уставился на свои сапоги.
— А ведь была когда-то хорошая кожа, — пробормотал он некстати. — А? Да, думаю, польза есть. По-твоему, этот человек мог быть убийцей?
— Лоуренс? Нет!
— И я так считаю, — подтвердил Болдуин. — Что само по себе упрощает нашу задачу.
Саймон уставился на него.
— И что дальше?
— Дальше мы поищем ответа у другого, — улыбнулся Болдуин, сворачивая к воротам. — У человека, всей душой преданного Лоуренсу и прежнему настоятелю. У человека, достаточно сильного, чтобы перетащить в яму убитого Пилигрима, и в тоже время достаточно молодого, чтобы справляться с ходулями. Эй, привратник! Мы хотели бы повидать вашего послушника, брата Джона. Он здесь?
— Нет. Пошел проверять садки.
— Попробую-ка угадать: он доберется до них на маленькой лодочке?
— Кто же доверит лодку такому мальчишке! Обойдется ходулями, как и его наставник келарь.
— Ну конечно. Скажи, где нам его искать?
— Лучше подождите здесь, он скоро вернется. Принести вам эля?
Уильям осмотрелся по сторонам.
Были времена — он был тогда мальчишкой, — когда, оглядывая этот зал, он видел повсюду роскошь и великолепие. Ковры и отличную посуду, серебро, блестевшее в отблесках очага, горевшего посреди комнаты, подушки на лавках и больших охотничьих собак, расхаживающих туда-сюда. Здесь было уютно и красиво.
Взрослея, он все реже бывал в этом поместье. Он приобретал новые имения, его торговые предприятия приносили плоды, он чаще бывал за границей и все чаще мечтал в минуты досуга о том, чтобы осесть на месте и жениться. Потом он встретил Сесили.
Такую красавицу он искал всю жизнь. Высокая женщина с сияющими голубыми глазами и темными кельтскими волосами, она очаровала его. Очаровала так сильно, что он рассказал о ней старому товарищу, Генри. А когда встретился с Генри в следующий раз, тот уже завладел ее сердцем. Это едва не сломило Уильяма.
Время исцелило его. Он нашел милую Изабель — прекрасную супругу, родившую ему маленького Уильяма и еще двоих детей, и звезда Уильяма восходила, потому что его покровитель, Пирс Гавестон, приобретал все больше влияния. Сам король знал Уильяма в лицо.
А потом Гавестон был схвачен врагами и убит. То был страшный удар. Тогда Уильям узнал, что значит остаться без покровителя. Всего три года спустя разразился голод, Изабель и дети умерли. Кости Христовы, черные были времена! Всего восемь лет прошло, а прежней жизни как не бывало.
После голодных лет Генри стал входить в силу. И всего полтора месяца назад Уильям впервые увидел его дочь и узнал в ней черты женщины, на которой когда-то мечтал жениться. Джульетта захватила его в плен своей спокойной тонкой красотой, быстрым умом и веселым нравом. Он не мог устоять.
В дверь загрохотали, и он очнулся от раздумий.
— Пирс, посмотри, кто там.
В молодости они с Генри были неразлучны. Буянили в тех же кабаках, увивались за одними девками, даже вместе дрались с пиратами. Но когда Генри отбил у него женщину, вся любовь к другу развеялась, как дым на ветру. Ничего не осталось.
Со двора послышался вопль, и Уильям, развернувшись на каблуках, увидел ввалившегося в дверь Пирса. Тот споткнулся, зажимая ладонью висок, шагнул вперед, как слепой, и медленно, словно подрубленное сбоку дерево, повалился на пол, развернувшись в падении и упав навзничь.