Кардиган долго сидел в одиночестве, неподвижный, погруженный в думы. Похороны закончились, но в доме как будто висела их страшная пелена. Словно сам дом тоже скорбел о погибшем — молча, горько, с уважением к памяти Джо.
Неделю спустя, вечером, Кардиган заглянул в привилегированный ресторанчик на окраине театрального района Ричмонда. Он с удовольствием потягивал мартини, когда в зал вошел Кеннеди из газеты «Фри Пресс» и подсел рядом.
— С чего это ты вдруг бросил работу? — поинтересовался репортер.
— А тебе что за дело?
— Или тебе велели уйти?
— Все может быть.
— Это больше похоже на правду, — усмехнулся Кеннеди. — Расплата за то, что сцапал Кларка. Черт, ну и потеха была! Его адвокат оказался парень не промах. Кларк всю дорогу изображал полного идиота. Держу пари, адвокат ночи напролет натаскивал его, как себя вести. Дескать, Кларк был всего лишь наемный шофер. Откуда ему знать, что номерные знаки краденые? Его наняли за неделю до заварушки на Вебстер-роуд. Наняли крутить баранку — он и крутил ее, а больше ни в чем не повинен. Проще простого. Обвинитель в своей речи предоставил защите все зацепки, какие мог. А ты чем нынче занимаешься?
— Ничем. Наслаждаюсь жизнью.
— Не смеши! — воскликнул Кеннеди.
— Ну, думай что хочешь.
— Послушай, Кардиган, ты много чего знаешь, а наша газета готова последнюю рубашку отдать за сведения из твоих рук. Я на полном серьезе говорю. Видишь ли, я — то сам отлично понимаю ситуацию, но нам нужны такие сведения, чтоб можно было сослаться на источник, а не твердить «предположительно, возможно». Послушай, ты можешь на нас обогатиться!
— Неужто? — Кардиган негромко засмеялся. — Кеннеди, не валяй дурака. Иди себе восвояси. Ты тратишь время попусту.
— Не уверен.
— Можешь не сомневаться.
Кеннеди выпил виски с содовой и двинулся дальше по своим делам. Оставшись в одиночестве, Кардиган заказал еще мартини и поглядел на часы. Была половина восьмого. Кардиган бросил взгляд на телефонный аппарат на стене. Затем он допил мартини и закурил.
Телефон зазвонил. Кардиган поднялся и подоспел к нему раньше хозяина заведения.
— Это меня, — сказал он и взял трубку. — Ты, Пит? Хорошо. Сейчас буду.
Он расплатился и натянул свое темное пальто.
На улице было холодно и сыро, под ногами — слякоть. Автомобили с шипением проезжали мимо, разбрызгивая грязь.
Кардиган двинулся не к сияющим огням театрального района, а в обратную сторону, в темноту Джоки-стрит. В самом грязном и темном доме он поднялся по разбитым каменным ступеням к большой и очень старой двери, ощупью нашел кнопку звонка и надавил. Спустя мгновение дверь открыл огромного роста негр с угрюмо нависающими бровями.
— Я к Питу Финку, — сказал Кардиган. — Он меня ждет.
— Вы кто? — спросил в ответ негр.
— Не твое собачье дело.
— Я позову Финка. — Негр захлопнул дверь, оставив Кардигана за порогом.
— Не желает рисковать, — пробормотал тот. — Вот и славно.
Дверь снова открылась; в этот раз за ней стоял сам Финк, а у него за спиной возвышался давешний негр. В свете единственного газового рожка его лицо казалось полированной маской из черного дерева.
— Ты тут присматривай хорошенько, — сказал ему Кардиган, заходя внутрь.
— Понял, босс, — отозвался негр.
Финк повел Кардигана вверх по кособокой лестнице. Взобравшись по скрипучим ступеням на верхний этаж, Кардиган увидел шесть расположенных в ряд дверей. Финк отворил одну, и они вошли в большую квадратную комнату, обставленную дешевой разномастной мебелью.
Кардиган остановился, сунул руки в карманы и обвел комнату ленивым взглядом.
Финк закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он был крупный, длинноногий, и одно плечо у него было заметно выше другого. Руки большие, красные, костлявые. Бесформенный нос — видимо, не раз ломанный; вислые рыжеватые усы; подбородок огромный, как плуг бульдозера, и взгляд будто лед — холодный, твердый и загадочный. На Финке были коричневые плисовые штаны, синяя фланелевая рубашка и широкий пояс с огромной медной пряжкой. Он был похож на крутого парня — и его вид не обманывал.
Кардиган вздохнул и плеснул в стакан из стоящей на столе бутылки. Проглотил напиток неразбавленным, ощутил, как продрало горло, и с уважением взглянул на опустошенный стакан.