– Здравствуй, Ирма, – коротко кивнул женщине Сугир.
Взгляд его держался на управляющей не без труда, потому как гнома так и тянуло посмотреть на женщину рядом. Яркостью та не блистала, зато пялилась на Сугира с широко распахнутыми глазами. Смущалась, нервно улыбалась и отводила взор, чтобы снова поднять его на новоиспечённого шахаша. Подобное внимание смущало мужчину, и он медлил, пока молчаливая и бестактная незнакомка вжималась в косяк позади Ирмы.
– Нишшу скоро присоединится к празднику? – Сугир взглядом указал на близкую дверь. Женщина поджала губы и вздохнула.
– Нишшу пожелала, чтобы её не тревожили сегодняшним вечером, – негромко произнесла Ирма и покачала головой.
На такой ответ Сугир хотел уже рассердиться, как, будто вторя ему, за толщей двери щёлкнуло в наступившей тишине. Засов. Кто-то запер проход внутрь с категоричным желанием не видеть никого. Гном припомнил небольшую металлическую щеколду на своей двери, и ощутил прилив жара от мысли, что подобная же накрепко перекрыла путь к нишшу. Вспышка ярости не стёрла любопытства к немому зрителю, что под сердитым взглядом вздрогнул.
– Что до прихоти нишшу, празднество оно не отменяло. Не сердитесь, зирру, – Ирма сдержанно улыбнулась, а через мгновение её улыбки как не бывало. – Не стоит оно того. Сегодня особый день, для вас в том числе. Отпразднуйте свой переезд в Зуно, зирру.
– Если бы было желание, – сквозь зубы выдохнул Сугир.
– Просто продолжительный ужин. Всем поселением, кто смог прийти, – по губам Ирмы скользнула и исчезла улыбка. Женщина за её плечом согласно кивнула. – Наберитесь терпения, зирру. Оно Вам будет помогать чаще прочего. Простите, но нам пора. На кухне ещё хватает дел.
Ирма поклонилась сдержанно и коротко, её спутница – торопливо и оттого неряшливо. Сугир не ответил на поклоны, только дёрнул уголком губ. Женщины ушли по коридору куда-то вниз, а гном остался перед запертой дверью. Слова Ирмы совсем на немного остудили пыл мужчины, в нём ещё оставалось желание ударить в дверь кулаком так, чтобы доски жалобно треснули, да только Сугир не стал портить имущество Зуно. В какой-то мере он отвечал за финансы Рода, а хорошая дверь могла обойтись дорого. А ещё как минимум просить прощения или искать оправдания для нишшу. Иными словами – новое унижение.
Стиснув зубы, он спустился по уже знакомой лестнице, но прошёл в другое ответвление коридора, чтобы попасть на площадку напротив главного входа в усадьбу, помост шахаша. Выскобленные доски застелили большим ковром из крашенного камыша, а от выскобленного стола пахло лавандой и смолой. За ним стояло два стула с высокими резными спинками и подушками на сиденьях. Места были готовы для для молодой четы: тарелки, приборы, большой кувшин с парой стаканов, украшенных искусным рисунком. Подобного приготовления не удостоились столы ниже помоста. Там только по центру оставили большие блюда и группки стаканов. Вместо стульев – широкие лавки, устеленые линялыми шкурками когда-то пёстрых коз. В дальнем углу готовился крошечный оркестр из барабана, домбры и флейты. К молодящемуся старику и паре девиц присоединился мальчишка с бубном. Вся эта растущая шумиха только сильнее разозлила Сугира, оглянувшегося на пустой стул, который предназначался для нишшу. Нишшу, которая пожелала сидеть в своей комнате, нежели веселиться со своими людьми. Оставила на мужа, которого видеть не желает, на людей, которые желают его видеть ещё меньше, чем она сама. Отдала на растерзание.
Праздник вызывал у гнома напряжение и тошноту. Он не замечал внимания к себе и нервничал от того, что растерял нюх на опасность. Понимая угрозу, он не мог смириться с тем, что было некому убедить его в спокойствии атмосферы. Продолжительное напряжение лишь усугубляло состояние Сугира, потому как он был вынужден терпеть все стороны ситуации. А это было только начало вечера.
– Зирру? – окликнул мужчину знакомый голос.
Ирма, бросив взгляд на гнома, принялась переливать в кувшин на столе исходящий паром напиток из кувшина, который принесла с собой. Прежде бывшей с ней девицы не было поблизости, отчего Сугир ощутил какую-то недосказанность, однако ощущение показалось гному приятным. После толпы явно недружелюбно настроенных незнакомцев одна женщина выглядела и действовала очень добродушно. По сравнению с тем же Раулем, она вела себя учтиво, сохраняла дистанцию, но искренность её поведения действовала как хорошее лекарство. В какой-то момент наблюдения за слугой мужчина решил, что она со свой стороны могла и выгораживать виноватую перед ним самим хозяйку и брала все удары на себя, а раз так – искренне ли она себя ведёт?