– Я так понимаю, что и друзей шахаш заводить не умеет? – предположил Сугир и поджал губы. Тяжёлая работа не только не выбила из тела и мыслей неприязни к унизительному розыгрышу, но и не затуманила воспоминания о проведённой с женой ночи.
– Всё меняется. Всё, что с каждым из нас случилось – результат перемен. Не важно сами дождались их прихода или приложили свои силы. Те, кого не устраивает жизнь, ищут малейшейший повод стать лучше себя прежних, – Ирма в прищуре изучала стену позади Сугира. – До вашей высоты и в мирное время не подняться, а уж в в наших условиях принять подобную ответственность!.. Нельзя отступать. По подобной лестнице подниматься надо, пока не окажешься на самом верху, а не сдаваться на первой же ступени!
– Да уж, лестница! Как бы с первого шага не сломать ноги и шею! – под нос обиженно буркнул мужчина.
– Награда по испытанию, – пожала плечами управительница. – Если больше думать о неудаче, то к чему стремиться? Зачем, если важнее провал?
– Всё верно, – гном взялся за миску и принялся доедать остатки. – Странная награда за то, что меня смешивают с грязью.
– Чтобы съесть какой-то овощ, придётся покопаться в гряди, – задумчиво согласилась Ирма. – И чем тяжелее труд, тем слаще покажется плод.
– Лишь бы не встал поперёк глотки, – Сугир промакнул каплю соуса с губы лепёшкой.
Женщина весело усмехнулась и поднялась со скамьи. Сомнения мужчины она оставила без опровержения или нового согласия. Чтобы игнорировать беспокойство от её реакции мужчине на этот раз хватило усталости.
Вечер нового дня разительно не походил на праздничный вечер. Гном поглядывал по сторонам, обходя поместье, погружающееся в сумерки. Работы для мужчины не имелось, потому он наслаждался одиночеством, если в его случае можно было им наслаждаться. Ему почти никто не попадался на пути, а если и попадался, то не обращал внимания. Или улыбался прежде, чем отвести равнодушный взгляд. Разговаривать с ним не спешили, даже встретившийся мальчишка-помощник, Франк, который дольше прочих сверлил старшего презрительным взглядом.
Поместье почти не освещалось, кухня дремала. Селяне засветло разошлись по своим домам. Где находилась всё это время нишшу Сугир не имел и малейшего понятия, а спрашивать кого-либо о жене он не хотел. Женщина-шахаш имела право заниматься чем пожелает. Разрешения ей не требовалось.
Размышляя о новом дне, гном любовался язычками пламени в очаге. Гостиная Зуно почти не протапливалась этим слабым огнём, но и слабого тепла хватало, чтобы Сугир не мёрз, а гостиная и вещи в ней не пропитывались запахом дыма. Со своего места мужчина видел, что дверь в комнату жены приоткрыта, но из щели не доносилось ни звука. Общая тишина этажа кричала о том, что за исключением пары-тройки слуг рядом никого нет.
Мужчина отвык от тяжести одиночества. Пустые руки мучили его существо. Когда все вокруг заняты кроме него, разум маялся от бесполезности тела для пользы других. У Бернура ему было попроще: работаешь – получаешь еду, не работаешь – значит, появилось время сна перед новой работой. В Зуно же выходило, что даже если работы с лихвой хватает на всех, то брать его, Сугира, не на каждую хотят. Так, во всяком случае, ему думалось.
Малоприятные мысли, тем не менее, не отогнали от мужчины дрёму. Гном уснул незаметно для себя, потому, очнувшись, растерянно оглянулся по сторонам. Зал утонул в плотном полумраке. Обогревший комнату очаг еле теплился угольками, а близ него Сугир приметил знакомую фигурку. Жена вернулась и принялась хозяйничать. Встав с колен, она замерла, в огонь подкинула из корзины пару деревяшек и поднялась во весь рост.
– Ночью бывает совсем холодно как бы ни было тепло днём, – раздался негромкий голос нишшу. – Ты много сегодня сделал, милый. Даже уснул.
Женщина усмехнулась и подошла к сидящему в кресле мужу. Гнома же настолько разморило от прерванного сна, что он не дрогнул при приближении Ахтар. Нишшу же присела у самого кресла, коснувшись руки Сугира. Жар от её пальцев так быстро разлился по телу мужчины, что у него закружилась голова.
– Франк здорово на тебя разозлился. Для этого сорванца это будет отличным уроком, – нишшу улыбалась и ласково касалась руки мужа кончиками пальцев. Прикосновения щекотали Сугиру кожу, но от присутствия своенравной жены ему стало гораздо легче, и он не убирал руки.
– На недовольстве не вырастет ничего хорошего, – выдохнул гном, не сводя с задумчиво улыбающейся жены взора.