Мужчина неслышно вздохнул, взглянул на малышку на руках и почти сразу на жену. Покачал головой и вновь сделал глубокий вздох.
– За что ты наказываешь себя и дочь? Разве хоть одна из вас виновата в случившемся? – задал свои вопросы в пустоту Сугир. Нишшу только всхлипнула в прижатые к лицу ладони.
Запоздало гном чертыхнулся про себя. Жена в мыслях места себе не находит, пережила все муки роженицы. Её мир уже перевернулся с ног на голову, пока мужчина только топчется на пороге головокружительных перемен. Сугиру никогда не испытать всего, что доводится за столько же лет вынести любой другой женщине, в том числе и Ахтар. Тем более, Ахтар.
– Я не знаю что тебе нужно сказать, чтобы ты перестала горевать, – негромко признался гном. – Но ещё я знаю, что неправильно отвергать человека, который зависит от тебя и которому ещё нет и дня в этом мире.
– Я не родила тебе сына, – не убирая от лица ладоней, пробормотала нишшу. – Ты можешь мне поклясться, что не хотел бы, чтобы у тебя сейчас на руках был сын, а не дочь? Можешь?..
Сугир глубоко вздохнул и сжал губы. Ахтар опустила руки и хмуро уставилась на мужа. Мужчина кончиком пальца погладил малышку по носу, вызвав крошечную бурю негодования.
– Я не мог и мечтать, что у меня будет жена, не представлял, что смогу взять на руки своего ребёнка. Как много ты мне уже дала, и… ты этим недовольна! – гном принялся поглаживать дочь по щёчке, и дитя нехотя умерило громкоголосое недовольство.
Ахтар всхлипнула уже без слов. Шумно вздохнула, открыла лицо и протянула руки к дочери, чтобы вскоре расплакаться ещё сильнее. Малышку Сугир отдал жене с осторожностью. Погладил дитя по щёчке и вытер слёзы у нишшу, приобняв её за плечи.
Дочь четы Зуно занимала у матери и её помощников почти всё время. С её появлением колесо жизни в поселении закрутилось в разы быстрее, хотя прежние заботы никуда не делись. Маленькая Ару́с росла быстро, но для видящих её изо дня в день девочка просто медленно и верно проделывала какие-то новые фокусы. Как и матери, ей нравилось наблюдать за своими первыми игрушками, каменными птичками, которые для своих нишшу сделал Сугир. Фигурки, усиленные рунами, умели порхать близ Ахтар и её дочери, свистели и чирикали, не даваясь в руки, стоило нанести хотя бы крошечную капельку крови на дно статуэтки поверх надписи с именем хозяина.
Женщина почти не покидала девочку, отчего на практике нельзя было увидеть, что фигурки реагируют только на тех, чьё имя начертано на ней. Но причина была скрыта под оболочкой фигурок, точнее, внутри полых изделий, где и были скрыты замысловатые рунные письмена. Прежде, чем запаять обе каменные птички своей магией, Сугир окропил кровью жены и дочери творения изнутри, не мешая жидкости тел. Руны как раз были настроены таким образом, чтобы реагировать на второй призыв кровью, на дне, тогда как спрятанные руны оживляли и направляли минеральных птах к цели, к тому, чья кровь была запаяна внутри.
Идея подобного изделия долго роилась в голове мужчины, но окончательно оформилась только тогда, когда он узнал о беременности любимой. Суть магического приспособления состояла в том, чтобы при необходимости привести к хозяину-цели. Этакая колдовская ищейка, которую нужно снабдить каплей свежей крови. Или больше, чтобы вещица “работала” дольше. Для продажи технология казалась Сугиру ещё недостаточно совершенной, хоть и мало-мальски рабочей. Вообще он особенно не задумывался продавать копии, слишком уж тонкой была работа и её можно было применить совсем не по задумке создателя, в том числе нарушая закон Гор. Последнее как раз по меньшей мере смущало гнома.
Послания из других земель обычно приходили все вместе, так что невзрачный конверт из северных поселений шахаша Бернура. Прочитать писем он успел немало, а потому начало сообщения Сугиру пришлось перечитать несколько раз, чтобы хоть немного вникнуть в содержимое. Но и после этого мужчина ощутил опьянение наряду с усталостью и головной болью. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, он принялся искать на конверте имя отправителя, но нашёл только один значок-руну, обозначающий военный отряд, в котором когда-то служил сам Сугир. И Ласло. О том, что писал-таки последний, гном понял уже по фразам из письма, которое утомило мужчину после пары новых строк. Те живо напомнили Сугиру о последнем разговоре с кобольдом, что только дополнило чашу раздражения мужчины. Не пожелав более терпеть Ласло уже в письменном виде, гном отправил и недочитанное письмо, и конверт в горящий очаг, потёр виски и уже спокойнее занялся оставшимися делами. Всё же давний знакомый не имел большого веса среди шахашей, а его просьбу – если таковая вообще имелась – в лучшем случае нужно было бы отправить от лица его представителя. Но Сугир счёл письмо как новое давление на себя и не стал оставлять никакого напоминания для себя, в том числе и для тех, кто случайно найдёт подобный дискредитирующий опус.