— Правильно! — взрывается Оренбуркин, сдергивает с себя шапку, обнажая реденькие спутавшиеся волосы, и театрально машет рукой. — Правильно, Андрей Степанов! Ты, оказывается, вразумительный человек!
Паньшин с недоумением глядит на Денисова, на восторженного Оренбуркина, на сурового, замкнутого Баталова, недовольно качает головой, взмахивает багорцем, с силой бьет по бревну.
— Подожди, не все сказал, — обрывает Денисов Оренбуркина. — А я вас предупреждаю: в бригаде будет отвечать тот, кто допустит затор. Из своего заработка… Кто не согласен с этим, может хоть сегодня уходить с пикета. Не держу!
— Вот теперь будет правильно! — хохочет Серега и нахлобучивает онемевшему Оренбуркину шапку на глаза. — За твой счет будем сегодня лапы разбирать.
Минька с Гришей тоже смеются, глядя на Оренбуркина. Но молчит Баталов. Молчит и Лева, лишь ворочает белками глаз.
— И давайте условимся, — повышает голос Денисов, — кончать с разговорами, жаловаться на воду… Этот затор пусть будет первым и последним.
Он мельком взглядывает на притихшего Баталова, поправляет шапку, поднимает с земли рычаг и идет к Паньшину.
Сплавщики приступают к работе.
Работают они слаженно: раскатывают лапы, сбрасывают бревна в воду, выталкивают на струю, где поглубже, посильнее течение.
— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!
Бревна глухо стучат, падают с плеском в воду, раскалывая реку, летят от них во все стороны брызги. Над рекой, как суматошные чайки, носятся крики сплавщиков, отражаются от леса, от горных увалов, скатываются под крутые берега Каны.
Вот уже одна кучка бревен сброшена в воду, вторая… Солнце пробивается сквозь ветви, пускает по воде зайчиков, красит в желтый цвет бревна, песок, прибрежные кусты. Сплавщики рады солнцу, серебряной реке, доброму утру, еще звонче кричат, веселее налегают на рычаги. Уже сброшены, валяются на песке шапки, ватники, сплавщики работают в одних рубашках, не ощущая знобкого весеннего холодка.
Денисов видит, как маленький, цепкий Минька бросается в реку вслед за бревном. Он бросается в воду, как в драку. За ним, напружинив тело, выставив пикой багор, спешит Гриша. Оба мокрые, веселые, работают наперегонки.
Длинный, нескладный Серега Попов шумит больше всех, горячится, подает команды. Левина собачка носится вокруг него, заливается лаем.
— Не крутись под ногами! Наступлю на хвост! — кричит Серега, подхватывает конец бревна и с выдохом бросает в реку.
Лева Гусев — кудлатый, толстощекий Лева вдохновенно работает, басовито гремит:
— Жмем, братцы!
Когда бревно падает в воду, Лева радуется этому, смеется, кричит на всю реку:
— Пошла!
Чаще, чем на других, Денисов посматривает на Семена Баталова. Тот работает в полную силу, у него деловитое выражение лица. Нет и тени неловкости или замешательства в поведении Баталова, будто не было вчерашнего спора, не было сегодняшнего строгого предупреждения начальника пикета.
Но вот разобрана последняя лапа, сплавщики смотрят на берег, усыпанный желтой сосновой корой, на реку, где плывут бревна, и удовлетворенно переглядываются.
Паньшин тяжело разгибается, трогает поясницу рукой.
— Пойдет большая вода, тут надо постоять, последить, — говорит он Денисову. — А то не ровен час…
Сплавщики умываются, утираются подолами рубах. Серега Попов и Гриша с Минькой валятся на песок, сбрасывают сапоги, выливают из них грязную воду. Глядя на мокрых парней, Паньшин сочувственно произносит:
— Эх, теперь бы чайку… Для сугреву.
И тут, как будто в сказке, как будто по щучьему велению, по его хотению, меж деревьев появляется Степанида. Она идет по тропке, переваливается с боку на бок, согнувшись под коромыслом с тяжелой кладью.
Первым замечает стряпуху Серега Попов. Он радостно вопит:
— Ура-а! Тетке Степаниде физкульт-ура!
Сплавщики шумно встречают приход Степаниды. Минька с Гришей бегут ей навстречу, снимают с коромысла ведро с варевом, термос с чаем, корзинку с посудой.
Павел Оренбуркин, в предчувствии еды, отдыха, говорит назидательно Сереге:
— Не так, неправильно, парень. Тут не ура кричать, а наблаголепно, вот так.
И он поет дребезжащим фальцетом:
— Слава! Слава! Слава тебе, Степанидушка!
— Ай да Степанида Ивановна! — говорит ласково Маркел Данилович. — Надоумилась, молодица!
Степанида — розовая, сияющая, довольная встречей, смотрит смело, беззастенчиво на мужиков.
— Я такая, — говорит она. — Я бядовая!
— Оказывается, гуляш сегодня, — объявляет Серега, заглядывая в ведро.
— О! — выдыхают восторженно парни. — Качать ее! Качать!