По другую сторону Баталова, упираясь лбом в землю, громко всхрапывает Лева Гусев. Черная лохматая собачка, приткнувшись к нему, простуженно чихает и щелкает зубами. «Вот человек! — думает Баталов про Гусева и не знает, что еще можно сказать о нем. — Темный человек», — наконец заключает он и зажмуривает глаза.
Оренбуркин, кажется, устроился, он облегченно вздыхает, чмокает губами.
— А что? Неплохо! — говорит Оренбуркин и как-то шумно смеется, словно сыплет горох на землю. — Солдат спит — служба идет.
Баталов недоверчиво слушает его. «Подожди, — думает он. — Вот скоро бревна сверху пойдут; посмотрю, как в воду полезешь».
— Где-то теперича наш дорогой начальник пикета товарищ Денисов, — притворно-скорбно вздыхает Оренбуркин. — Поди, уже начальству докладывает, что, мол, так и так, не сумлевайтесь, вверенные ему рабочие выполнят и перевыполнят. Одним словом — горять огнем!..
Оренбуркин громко хохочет, потом накрывает лицо шапкой и долго приглушенно стонет.
«Да, Денисов…» Баталов невольно открывает глаза. Вчера Денисов ушел в Никольск, в контору сплавучастка. Но Баталову не хочется сейчас думать о Денисове — своем непосредственном начальстве.
Он ищет глазами беркута. Тот, делая широкие круги, все выше и выше поднимается над косогором; вот он уже чуть видимой точкой мелькает подле самых облаков. Баталов ревниво следит за ним. «Ничего, ничего, — вновь успокаивает он себя. — Поработаем…»
Он закрывает глаза и видит себя с багром в руках на том, другом — низком берегу Каны. Мимо мчится поток воды, в нем, как чудовищные рыбы, плавают бревна, тычутся в берега, топят друг друга, глухо стучат о камни на перекатах, цепляются за песчаные косы. Баталов отталкивает их от берега, не дает задерживаться, иначе к одному бревну пристанет второе, потом третье, и узенькая Кана враз будет перегружена, возникнет затор.
Баталов бегает вдоль плёса, зорко посматривает по сторонам. Он не перестает удивляться, как у него все легко получается, как бревна послушно убегают от него, лишь он прикасается к ним багром. Баталов жалеет, что никто не видит его сейчас, что нет с ним рядом секретаря парткома Пантелеева.
И тут он обнаруживает бревно, застрявшее на мели. Баталов понимает, что следует немедленно броситься в воду, столкнуть бревно с места. Но вода зловеще поблескивает, к берегу — под ноги Баталова — прибиваются коричневые хлопья пены, сосновая кора. Он смотрит на свои начищенные сапоги, переводит взгляд на злосчастное бревно, до которого добрых пять метров, и цепенеет от страха…
Просыпается он от крика и собачьего лая. Колченогая собачка Левы стоит у откоса, тявкает на реку. Оттуда — из-под берега — кто-то нудно, надоедливо кричит:
— Бата-алов! Оренбу-урки-ин!
Баталов не поймет спросонья — что происходит, кто его зовет? Маленький, шустрый Оренбуркин поднимается, суетливо натягивает шапку, бежит к берегу, потом поворачивает к Баталову испуганное лицо.
— Влопались! Затор, братцы! — произносит он, взмахивает руками и кубарем скатывается в реку.
Чуть повыше того места, где спускается Оренбуркин, Кана бьет в высокий берег, образуя яр. Под яром, в глубоком омуте, вода завихряется, ходит каруселью, кружит бревна. Потом река поворачивает, огибает песчаный мысок и врывается в узкий длинный перекат. И вот тут, у мыска, река сейчас неподвижна, забита бревнами, — образовался «пыж», перекрывший воду.
Возле затора возятся два человека, одетые в одинаковые ватники и серые шапки. Это — начальник пикета Андрей Денисов и рабочий Сергей Попов. Они пытаются разобрать затор, но бревна не поддаются, сидят крепко.
Денисов выпрямляется, сдвигает рукой шапку на затылок, с тревогой смотрит на высокий берег. Денисов узкоплеч, сухощав, у него обветренное лицо в крупных темных конопатинах.
— Батало-ов! — кричит он, приставив рупором ладони ко рту.
— Здеся мы, — отзывается тонкоголосо Оренбуркин. Он бредет через перекат, подняв над головой багор, словно решил посушить его на весеннем солнышке. Воды тут всего, до колен, но идет она сильно, рябит по каменистому руслу, и маленькому Оренбуркину заливается в сапоги, мочит брюки.
Вслед за Оренбуркиным на высоком берегу появляются Баталов и Гусев. Они не торопясь спускаются и входят в воду. На руках у Гусева лежит собачка, он бережно прижимает ее к груди.
Высокий, быстроглазый Серега Попов показывает на них пальцем, говорит презрительно:
— Вот они, курортники!
Денисов смотрит на шагающего по воде Павла Оренбуркина. Тот явно торопится, чуть не падает, оскользаясь на камнях, а Денисову кажется, что он идет медленно, едва переставляет ноги. Оренбуркину нет еще и пятидесяти, он крепкий, подвижный, а Денисов видит в нем старика, которого взял он в бригаду лишь за его большой опыт на сплаве.