— Чего же еще резину тянуть? — горячится Серега. — Решай начальник, кто должен платить за убытки? Я или Баталов?
— Все расходы по затору пойдут за счет Баталова, Оренбуркина и Гусева, — объявляет Денисов. — Они виноваты, они и будут платить.
— Правильно! — заключает Серега. — Надо рублем учить этих курортников.
Молчит Баталов, молчит Гусев. Лишь Оренбуркин недоуменно разводит руками:
— Как же так, Андрей? Не по закону поступаешь. Пономарев ведь говорил: убытки на всю бригаду, а ты на троих лепишь. Неладно это… не по-товарищески. Как говорится, один за всех, все за одного.
— Ага, не нравится? И заповедь вспомнил, знает ее, оказывается, — смеется Серега. — Ничего, меньше будешь на шабашку рассчитывать.
Маркел Данилович Паньшин подходит к Оренбуркину, тычет его пальцем в плечо.
— Это наука тебе, Пашка! Сколько я говорил: относись к делу как следует, чтобы все было по-товарищески да по-хорошему, чтобы тебя люди уважали, — сам их уважай. Тогда не будет такого конфуза.
Паньшин говорит это не столько для Оренбуркина, сколько для Баталова. Но тот сидит, чуть видимый в темноте, ничем не выдавая себя.
Андрею Денисову кажется, сейчас самое подходящее время объявить, что Семена Баталова и Павла Оренбуркина он увольняет из бригады как виновников двух заторов. Он поднимает руку, просит внимания.
— Что касается Баталова… — начинает Денисов, но его вдруг перебивает сам Баталов, вышедший к костру.
— Что касается меня, — говорит он и смотрит на Паньшина, — то я сделал вывод, как предлагал Маркел Данилович. Я — подчиняюсь. Да, подчиняюсь решению начальника пикета. И впредь обещаю честным трудом оправдать доверие, приму все меры, чтобы сплав провести в срок.
Баталов умолкает. Он спокоен, нетороплив, рассудителен. Все смотрят на него, словно видят Баталова впервые. Кто-то, кажется Гриша, произносит не то с удивлением, не то с восхищением:
— Вот это ход!
Особенно поражен поступком Баталова Денисов. Он глядит на него изумленно, даже с растерянностью. Наконец берет себя в руки:
— Нет, Баталов, я тебя уже предупреждал. Теперь тебе придется уйти.
Баталов делает шаг вперед. Он словно не видит и не слышит Денисова, глядит на Паньшина.
— Еще раз подтверждаю: мы принимаем условия начальника пикета, оплатим расходы по затору. И впредь не допустим никакого нарушения… Как, товарищ Оренбуркин?
— Принимаем! Не допустим! — сипло, отрешенно кричит Оренбуркин.
— Я очень признателен Маркелу Даниловичу как старшему товарищу, — Баталов прикладывает руку к груди, — он правильно оценил обстановку. Мы виноваты, мы и несем ответственность…
Баталов стоит, рисуется, смотрит свысока на сплавщиков, на их помрачневшие лица, ждет, что скажет начальник пикета.
— Не верю я больше твоим обещаниям, — говорит глухо Денисов. — Уходите оба — ты и Оренбуркин.
— Уйти нам недолго. — Баталов снимает фуражку, осматривает ее, щелчком выбивает из тульи пыль, потом осторожно, как хрупкую вещь, надевает фуражку на голову. — А ты подумал, как оставить пикет без рабочих в такое время?
Денисов молчит. Действительно, он об этом не подумал, вшестером им будет трудно управляться с пикетом. Но пусть трудно, лишь бы не мешали больше эти двое.
И он говорит Баталову:
— Справимся и без вас. Уходи! И ты, Оренбуркин… Чтоб завтра утром вас обоих на котлопункте не было!
— Ну что, курортнички? — смеется Серега Попов. — Взяли деньгу? Пошабашничали?
Денисов идет к будке — пора спать, дело сделано, проходит возле сникшего Баталова, но, не дойдя до будки, останавливается: он видит, как из лесной тьмы на неширокую полянку, освещенную костром, выезжает верховой.
«Кто бы это мог быть?» — думает Денисов. Верховой трусцой пересекает полянку, останавливается невдалеке от костра и медленно спешивается.
Первым узнает верхового Павел Оренбуркин:
— Сидор Потапыч припожаловали!
Он бросается к Пителю, бережно берет из его рук повод и ведет лошадь за будку.
Питель, тяжело переступая затекшими от верховой езды ногами, подходит к костру, протягивает к огню руки, сладко жмурится, крякает от удовольствия. Он всматривается в Баталова, стоящего по другую сторону костра, словно вспоминает что-то, потом говорит тепло, снисходительно:
— А, товарищ Баталов… Помню, помню.
Денисову очень хочется узнать, зачем так поздно приехал на пикет инженер сплавконторы, — может, привез приказ о снятии его с работы за допущенный затор, но он не торопит события, стоит, ждет.
— Вот что, начальник пикета, — наконец говорит Питель, подзывая его к себе. — Завтра большой вал воды будет. Сутки сброски не было по вашей милости.