Маркел Данилович Паньшин пренебрегает плащом. Весело покрякивая, он натягивает на голову крапивный мешок из-под картошки; мешок плотно прикрывает голову и плечи, оставляя свободными для работы руки.
— Праздник сегодня, мужики, — радостно сообщает он. — Земля умывается!
Дождь льет трое суток. Воды в реке заметно прибывает, бревна плывут гуще, стремительней. Сплавщики возвращаются теперь на котлопункт поздно — мокрые, усталые, но по их лицам Денисов угадывает, что они довольны.
Все эти трое суток Денисов зорко следит за Баталовым, держит его под постоянным контролем, по три, по четыре раза за день появляется на нижнем участке. Но никаких нарушений не видит: Баталов с Оренбуркиным работают, как и все, выполняют беспрекословно указания начальника пикета. Встречаясь, Денисов с Баталовым не разговаривают, молча проходят мимо.
Не один Денисов, все сплавщики, кроме Павла Оренбуркина, не разговаривают теперь с Баталовым, не замечают его, словно нет его в бригаде.
И вечерами на котлопункте теперь непривычно тихо: не собираются, как прежде, сплавщики у костра с веселыми разговорами, покурят и молча разойдутся. Разве Минька с Гришей, проводив Серегу в Никольск, уйдут на бережок с транзистором и «выкобенивают» там, по словам Маркела Даниловича, какие-то твисты. Не слышно и Оренбуркина, его перепалок со стряпухой. Возле Степаниды Денисов все чаще и чаще видит Леву…
10
После дождей устанавливается хорошая погода.
Сегодня с утра солнечно, тепло, тихо. От воды, от земли поднимается пар. С ветвей деревьев срываются крупные капли и, вспыхивая, падают на тропу.
По тропе идут двое. Это Семен Баталов и Павел Оренбуркин следуют к себе на участок.
Они идут неторопливо, нога в ногу, — впереди Баталов, за ним Оренбуркин. Баталов о чем-то думает, недовольно гмыкает. Оренбуркин видит плохое настроение напарника, молчит, не беспокоит его разговорами.
Вдруг Баталов останавливается, замирает на месте. Оренбуркин тычется головой ему в спину и от страха приседает. Но Семен Баталов не обращает на него внимания, стоит неподвижно, смотрит куда-то за реку.
Оренбуркин вытягивается, осторожно выглядывает из-за плеча Баталова, видит басму, женщину на том берегу. Оренбуркин вглядывается, угадывает в женщине Шуру, жену начальника пикета. Он отскакивает от окаменевшего Семена Баталова, хрипло смеется.
Услышав смех, Баталов свирепеет, гневно машет рукой:
— Уходи! Не мешай!
Оренбуркин послушно идет, но не уходит совсем. Отойдя метров сорок, он пригибается, заворачивает за кусты, снимает шапку и преспокойно усаживается, — отсюда видна басма, идущая по ней Шура, стоящий среди белых берез Баталов.
Но вот Баталов выходит к реке. По-видимому, Шура сразу узнает его, — она негромко ойкает, беспомощно озирается. Потом, наклонив голову, не глядя на Баталова, пытается пройти мимо, но он загораживает ей путь.
— Обожди… На одну минутку.
Шура останавливается, глядит настороженно. У нее смуглое узкое лицо, густые черные брови. Она в пальто, голова повязана красивой серебристой шалью, в руке узел.
— Дай посмотрю на тебя, какая ты стала, — неожиданно волнуясь, просит Баталов.
— Смотри, — осмелев, говорит она.
Баталов видит, что перед ним иная Шура, не та — худенькая, востроносая Шурка Корнева, от которой он удрал двенадцать лет назад, а другая — статная, красивая, совсем не похожая на прежнюю.
«А она ничего… Выровнялась», — ревниво думает он. На какое-то время у него сжимается сердце от безвозвратной потери того, что могло навсегда принадлежать ему.
— Небось забыла меня? — невольно спрашивает он.
Шура опускает глаза, отворачивается.
— Вспоминала…
В этом тихом полупризнании Баталову слышится что-то невысказанное, сокровенное, что-то похожее на придушенный крик. Он жадно глядит на Шуру, видит ее дрожащие ресницы, мягкие губы. Ему кажется, что она все еще любит его.
Баталов оглядывается по сторонам, — вокруг пусто, они одни.
— Я тебя тоже никак забыть не мог, — говорит он жарким полушепотом и придвигается к Шуре. — Стоишь у меня в глазах, как… Стоишь, и все!
Шура недоверчиво смотрит на него:
— Что же тогда убежал?
— Вынужден был… Обстоятельства! Бывает так, любишь, а долг, обстановка требуют временных жертв… Я думал вернуться. Или тебя вызвать… Разве я мог без тебя жить?
Он говорит тихо, убежденно. Шура теряется, краснеет. Баталов радуется своему успеху, вспоминает Андрея Денисова. «Вот так, дорогой начальник! Семен Баталов свое возьмет. Что ты можешь против Семена Баталова?»