— Нельзя этого добиться на нашем оборудовании! — не утерпев, прервал директора Семавин. — Еще раз повторяю, не надо строить иллюзий на этот счет, надо реальнее смотреть на вещи.
Лицо директора побагровело от возмущения:
— Слышите, Август Петрович? И это позиция начальника цеха?!
Главный инженер чуть поморщился, видимо, его огорчил насмешливый тон директора.
— Причин для паники не вижу, — сказал он. — Действительно, резервов у нас мало, но резервы все же есть, и они не исчерпываются соблюдением технологического режима, как говорили здесь. Думаю, и в цехе гербицидов, и в цехе монохлорки можно изыскать ту «золотую жилу», которая обеспечит нужный нам прирост выпуска гербицидов.
— Но двадцать процентов! — вновь не утерпел, вскочил Семавин. — А на будущий год — сорок!
— Ты что же предлагаешь? — спросил директор. — Оставить на эти два года вашим цехам прежний план, пока мы строим новые цеха? Легко жить хочешь, товарищ Семавин!.. Объявляю решение: начальнику производственного отдела Ланду привлечь Семавина и Хангильдина и в пятнадцатидневный срок представить главному инженеру план организационно-технических мероприятий по изысканию резервов в этих цехах… Все! Можете идти.
Семавин поднялся, подождал Ланда, — ему хотелось поговорить с ним, но Ланд подошел к главному инженеру, и Семавин, с какой-то тяжестью на душе, пошел к себе в цех.
«Ну и денек сегодня!» — подумал он.
А вообще-то — обычный заводской день, даже не день — полдня, на часах лишь время обеда.
4
Выйдя из цеха, парни остановились, посмотрели на здание, где им предстояло работать. Громадная коробка из стекла и бетона, высотой в девятиэтажку, была опутана толстенными трубами-газопроводами. Эти трубы шли во всех направлениях — и по верху и по низу коробки, уходили внутрь здания.
— Махина! — сказал восторженно Федя Соломатин, задрав голову. — До неба!
— Ну хоть не до неба, маленько пониже, — охладил его Раис Ишмухаметов, — но впечатляет. Ничего не скажешь!
— Коробка по нас, — заключил Миша Колесов. — Тут, Федя, есть где тебе разгуляться, будешь удивлять мир своими трудовыми показателями.
Соломатин хмыкнул, ничего не ответил. Постояв, они пошли к проходной.
Светило солнце, било в окна цехов, сушило асфальт. Воздух над ним колыхался, исходил испарениями, смешивался с волнами запахов, шедших из цехов. И пока они шли по заводу, эти запахи преследовали их. Из одного цеха несло чесноком, из другого — карболкой, из третьего на них хлынул удивительный аромат цветущей черемухи, из четвертого нанесло таким аппетитным уксусом, таким крепким, что Мишка, облизнувшись, произнес мечтательно:
— Эх, пельмешков бы сюда, да порции по три!
Федю Соломатина даже передернуло от слов Мишки, он прохрипел: «Бр-р-р», словно и впрямь хлебнул неразведенного уксуса.
— Ты чего перед начальником цеха дрова ломал? — спросил Мишку Раис.
— А чего он анкету мне сует? Зачем да почему, да кем я был до семнадцатого года? Вот он я, весь тут, в наличности, хоть снимай с меня кино, а он — кто родители.
Федя вдруг захохотал, захрипел, как простуженный, да так громко, трескуче, что Раис остановился, посмотрел на него с испугом:
— Чего ты?
— Предста… предста… представляю, — заходился в смехе Федя, — как отец Мишку будет драть… А ремень с пряжкой!
— Перестань, — Раис шлепнул его по спине, и Федя ужал голову в плечи, поиграл лопатками. — Нету у него отца.
— Есть, — ответил Федя. — Он сам говорил, отец — инженер, мать — учительница музыки.
— Трёп… Ты что, не знаешь нашего Мишу Колесова? — Он обхватил за шею вдруг присмиревшего Мишку. — Мать у него дворником работает… И живут они в комнатке, в одной: Мишка, мать и двое сестренок. Стыдится, дурак, что мать — дворник. Вот и выдает себя чуть ли не за графского отпрыска.
Мишка шел, вскинув голову, и улыбался, как будто не о нем говорилось, не его обвиняли во вранье, и нос его расплылся, торчал чуть видимой пуговицей меж толстых щек.
— А где у него отец? Надо полагать, был все же отец, раз Мишка существует? — допытывался Федя.
— Где у тебя отец, трепач? — Раис ткнул Мишку в бок, тот отскочил от него. — Отвечай, как замполиту на исповеди!
— Бросьте! — Мишка поморщился. — К чему эти вопросы? Опять анкета!
— Ты отвечай, не делай виражи, если друзья спрашивают, — не отставал Раис.
— Ну, шаландается где-то… Не хочу я о нем говорить, ребята.