В памяти всплыла прошлогодняя поездка в деревню к отцу в дни отпуска.
…Это было в конце июля. С женой и девчонками он ехал на своем «Москвиче», направляясь в дальний район, туда, где кончались степи и начинались леса, уходившие в горы. Там, на реке Сурень, находилось село, где он родился и где сейчас председателем колхоза его отец.
Семавин с давно неиспытываемым удовольствием вел машину по степным дорогам, прислушиваясь к ровному гулу мотора. Дорога бежала под колеса машины, пропадала сзади за бурунчиками пыли. И день стоял прекрасный, дети радовались каждому кусточку, каждому лесному колочку, просили остановиться, набирали пригоршни ягод. Семавин видел, и Ольга рада поездке, хоть неохотно собиралась — дома столько дел, когда ими заниматься, как не во время отпуска. Но теща, Любовь Андреевна, поддержала Кирилла, настояла на поездке, обещав сделать по дому все, что в ее силах.
В полях шла косовица гороха, жатки ходили широкими кругами, и Семавин с любопытством озирался вокруг, отмечал про себя достоинства полей, прикидывал урожайность и заключил, что год нынче выдался хлебный.
Он вспоминает первые минуты встречи с отцом.
Отец был при всех своих орденах — и боевых, и мирных. Он степенно похаживал по горнице, готовя застолье. И на вопрос сына, что это за праздник, что он при всех регалиях, отец с достоинством ответил:
— А разве не праздник — сын с женой да с внучками приехал в родные края? Не каждый день такое выпадает… Это как солнышко после ненастья.
Отцу — шестьдесят, но он еще крепкий, по-солдатски бравый мужик, лишь на висках да усах высыпала проседь. А мать — постарела, крепко сдала… и вот сейчас, суетясь вокруг стола, хлопала ладонями по широкой юбке: ох, забыла свежей морковки внучкам надергать…
На следующий день, позавтракав, отец собрался в поле.
— А можно нам с тобой? — попросился Кирилл; ему хотелось посмотреть на поля, где и он когда-то, до поступления в институт, работал в летнюю пору — и сеял, и пахал, и сено косил. И на уборке отличался — был непременным помощником знатного в районе комбайнера Степана Ивановича Косоротова.
— Не с руки мне по полям вас возить, — запротестовал отец, — не на прогулку еду… Да ладно уж, довезу вас до Митькиного колка… Малины там ноне — подолом греби. Пособираете, на травке полежите, а к обеду забегу за вами.
Отец обходился без шофера, и Кирилл с завистью наблюдал, как легко он вел машину. Но вскоре другое стало занимать Кирилла: не мог оторвать глаз от знакомых с детства мест. Каждый ложок, каждая полянка или даже дерево на этой полянке напоминало ему что-нибудь, связанное с этими местами.
И ему расхотелось собирать ягоды, когда они остановились у веселого лесного колка.
— Ну, поедем со мной, — сказал отец. — Забыл, как хлеб растет?
Машина шла узкой полевой дорожкой. По обе стороны ее стояла пшеница, — густая, колосистая, уже прихваченная июльским солнцем. Поле было огромное, оно колыхалось под ветром, перекатывалось волнами. И от этих хлебных волн, этого колыхания колосьев вдруг защемило душу Семавина. Он с уважением посмотрел на отца, подумав: дорогой ценой дается крестьянину эта красота, когда колосья по грудь мужику.
Они проехали поле цветущего донника, за ним Кирилл увидел еще поле, но так и не понял, что тут росло: оно было покрыто желтыми и оранжевыми цветами, даже рябило в глазах от этого многоцветья.
— Что за культура? — спросил он отца. — Что тут растет?
— Гибриды… Суреньские гибриды, — ответил отец, посмеявшись в усы.
— Какие гибриды? Гороха, что ли?
— А ты выйди, присмотрись.
Отец остановил машину, Кирилл вышел, подошел к полю. Теперь он разглядел, что тут был посеян овес — топорщились его зеленые метелки. Но по всему полю, глуша овес, вымахали осот и молочай. Это они так пышно цвели.
— Что? Красиво? — крикнул отец. — Эта красота у меня глаза выела…
— Прополоть надо было вовремя. Прошляпил, хозяин?
Кирилл подошел к машине, лукаво посмотрел на отца.
— Рук, рабочих рук не хватает… Это тебе не старая крестьянская полоска, — пришел да сорняк повыдергал. Тут тысячи гектар… Химию надо, без нее зарез… И перестань улыбаться, за это поле ты тоже в ответе. Ты даже больше виноват, чем я.
— Я виноват? — удивился Кирилл.
— Ты, ты, сынок… Кто гербициды выпускает? Почему их не хватило для этого поля?
Кирилл понял, к чему клонит отец.
— Это не только от меня зависит…
Отец не дал ему договорить:
— Я приставлен к полю, а ты — к химии, всяк за свое дело отвечает. Если вы требуете от нас больше хлеба, и мяса, и молока, давайте и нам больше, поднатужьтесь.