Семавин покатал трубку в руках, как горячую картошину, когда услышал в ней гудки отбоя, потом положил на рычаг и задумался, переживая свой разговор с главным инженером.
Правильно сказал Бекетов, не надо отчаиваться, надо драться за идею, идти до конца. Сейчас главное доказать — расчетами, чертежами, что это реальное дело и что хватит у них сил и не на такие проспекты.
На следующий день было создано общественное конструкторское бюро, или, как его сокращенно стали называть: ОКБ. В него, кроме технолога, вошли оба начальника отделений, начальники смен и механик цеха.
И закрутились дни, побежали, закачали Семавина: днем — работа в цехе, беготня, телефонные разговоры, распоряжения; вечером — совещания в кабинете технолога, где собиралось ОКБ, обсуждались варианты предложений, где спорили до хрипоты, задыхаясь от табачного дыма, откуда уходили домой за полночь.
На исходе июнь, все длиннее дни, короче ночи, лето вступило в свои права. В парках города цвели липы, их сладкий запах по вечерам доносился до территории завода, залетал в кабинет начальника цеха. Порой Семавину становилось нестерпимо от запаха цветущих лип, пропадало желание работать, хотелось завести машину, забрать жену с дочками и махнуть в лес за цветами, за ягодами. Но он понимал несбыточность этой мечты: пока ему не до отдыха.
Жена знала, чем он занимается по вечерам, — не мог он не сказать ей этого. Первое время думал, будет недовольна его поздними возвращениями, как и бывало раньше, но Ольга молчала.
Однажды, когда он сидел у технолога и они разбирались в схеме станции охлаждения, вдруг вошла она. Ей полагалось быть уже дома, по предположению Семавина, — центральная лаборатория, где она работала, кончала в пять.
Почему-то напугал ее приход, он подумал, не случилось ли чего дома. Встал, подошел к ней, взял за руки:
— Ты что, маленькая?
— Можно, я посижу у вас?
— Хм… Неинтересно у нас. Соскучишься.
— Соскучусь — уйду… А может, мне понравится? В лаборатории все уши прожужжали: Семавин с Ганеевым на заводе научно-техническую революцию готовят. Вот и хочется посмотреть на революционеров. Я их только в кино видела.
Улыбнувшись, она отстранилась от Семавина, прошла в глубь комнатки, села в деревянное кресло, взяла с этажерки газеты.
— Я здесь не помешаю?
— Сиди… не помешаешь.
Она просидела весь вечер, чутко прислушиваясь к тому, о чем говорили Семавин с Ганеевым. Как инженер, она уловила суть их разговора, и если раньше, в тайне от мужа, была все же недовольна его ночными бдениями, сейчас убедилась: не зря по заводу заговорили о начинаниях в цехе гербицидов.
Возвращались вместе, чего давно не было. Дома́ безглазно возвышались над ними, когда они не спеша шли по узкому тротуару. Чуть светили уличные фонари, бросая тени от деревьев. Дул легкий ветерок, деревья тихо шумели, тени шевелились, ползли по тротуару.
— Как с отпуском, Кирилл. Июль вот-вот…
— Придется обождать, Ляля. Перенесем на осень, ты видела, нельзя мне сейчас… Осень — тоже не плохое время, даже лучше: и лес в багрянце, и не так жарко, фрукты, овощи… Ну как?
Жена не ответила, промолчала, лишь прижалась к его рукаву. И это сказало ему больше слов. Он погладил ее руку, вспыхнула нежность к жене, как бывало не раз. Вспомнил, как познакомился с Ольгой, сколько она доставила ему тогда тревожных минут — нет, не минут — дней, недель, месяцев, и вместе с тем сколько радости.
…Это случилось на последнем курсе института. Шло комсомольское собрание факультета, он сидел на одном из последних рядов, поближе к выходу, слушал равнодушно доклад — о чем, он сейчас не помнит, и сбоку от себя, чуть впереди, увидел девушку. Светлые, опущенные на плечи волосы, смуглое, тронутое ранним загаром лицо, на котором выделялись синие, как недозрелые сливы, глаза, чуть припухшие губки — все в девушке было таким неожиданно привлекательным, что Семавин задохнулся от волнения.
Почувствовав его взгляд, девушка повернула голову, посмотрела — в первый раз с каким-то скучающим видом, во второй — с любопытством: что за парень так уставился на нее; у девушки даже порозовели щеки. Больше она не оглядывалась, но когда вставала после объявления конца собрания, исподтишка, как бы украдкой, взглянула на Кирилла и тут же отвела глаза.