Он вспомнил свой сон. Какое-то чувство, вроде чувства полета, еще теснилось в нем, не остывало, будоражило его.
С этим ощущением он провел все утро — завтракал, шел к остановке трамвая, ехал в переполненном вагоне. Приснившийся сон. — ему в это верилось, — обещал удачный день, когда осуществляется, чего ждешь. Он был убежден, сегодня все сложится хорошо: и само испытание, и результаты его.
В конце вагона стоял Ланд. Ухватившись за поручень, он смотрел в окно на пробегавшие мимо дома. На Ланде цветная рубашка с короткими рукавами, черный короткий галстук. За лето он успел хорошо загореть, словно побывал в Крыму.
У Семавина шевельнулась зависть к загоревшему Ланду: он вот так и не удосужился за весь июль выбраться хотя бы на денек к реке. Но Семавин не долго этим огорчался, загореть он еще успеет. Вот проведут сегодня испытания, и в следующее воскресенье заберет в машину всю семью — Лялю, девчонок, тещу, — махнет куда-нибудь подальше — в лес, к реке, где вода, и грибы, и красота приближающейся осени.
Жена тоже заметила Ланда.
— Смотри, Виктор, — подтолкнула она Кирилла. — Давно я не видала его Веру. Что-то не заходит ко мне… Пригласи их как-нибудь, пусть придут.
Семавин промолчал, никак не среагировал на просьбу жены. Черта с два он будет приглашать Ланда! Он вспомнил разговор с ним в сквере, поведение его в кабинете директора, к тому же в присутствии представителя главка, и стиснул зубы. Ух, привести бы их в цех — Ланда и этого московского щеголя, показать рабочим: «Вот кто мешает нам работать!»
По пути от трамвая к заводу Ольга спросила Кирилла:
— Ты не против, если я приду к вам в цех на опробование?
— А ты зачем?
Она прижалась к его рукаву:
— Не могу… Хочу быть с тобой в эти минуты.
— Поддержать, если упаду? — усмехнулся Кирилл, взглянув в ее озабоченное лицо.
— Ты не упадешь, я знаю.
— Тогда зачем?
— А разве твои интересы — не мои? Думаешь, они меня не касаются? Все эти дни и недели, что ты пропадал в цехе, считаешь, для меня прошли бесследно?
Семавин привлек жену к себе, и ничего не сказал. Он понимал ее, знал, как нелегко ей было жить, мучиться заботами мужа, слышать иногда не очень лестные отзывы в его адрес, — на заводе о начинаниях Семавина судили по-разному.
— Нет, маленькая, не надо тебе приходить. Мы это делаем как бы в секрете. Знают только Ганеев да два аппаратчика… Причем испытание рабочее, в порядке обкатки реактора.
— Хорошо, не приду, — ответила, помолчав, Ольга. — Только ты обещай мне, что позвонишь, скажешь о результатах.
— Обещаю, — сказал Кирилл.
У заводоуправления их настигла машина директора. Они посторонились, машина притормозила, открылась дверь, и директор сказал Семавину:
— Зайди ко мне.
Семавин удивился приглашению. Он не ожидал его, просто не думал о нем, улыбнулся ласково оторопевшей Ольге и пошел за директором, заранее решив не говорить тому ни слова о сегодняшнем испытании.
— Как обстоят дела с капремонтом? — спросил директор, войдя в кабинет.
Он снял с себя пиджак, повесил на спинку стула, потом расстегнул пуговицу воротника рубашки, ослабил галстук, покрутил головой, освобождая шею, и все это время пристально, как бы испытующе вглядывался в стоящего посредине кабинета начальника цеха. Семавин рассказал, что капремонт идет по графику, но приходится много менять изношенного оборудования, особенно арматуры, а нового на замену дали мало, вынуждены латать старое и вновь ставить.
— Что же не расскажешь о станции хлорирования? — спросил директор, когда Семавин замолчал. — Или ничего не вытанцовывается? Не получается непрерывка?
Семавин сразу, как только директор стал расспрашивать о капремонте, понял, не капремонт интересует его, а станция хлорирования, капремонт лишь затравка для разговора.
— Почему не получается? Может, рано об этом говорить, работы не закончены, но думаю, получится! И несмотря на противодействие, если говорить правду…
— Это ты обо мне? — спросил, улыбнувшись, директор и пыхнул дымом папироски.
— Хотя бы и о вас, — осмелев сказал Семавин. Он не мог не сказать, директор сам хотел откровенности. — Помните, как вы и представитель главка встретили идею реконструкции цеха?
— Ух, какой ты злой, оказывается! — усмехнулся директор. — Меня винить не надо. Не ты первый заражен идеей непрерывки. И я в свое время переболел этим… Короче: на заводе такие опыты были и не удались. Но если ты добьешься цели, перехитришь своих предшественников, ну что ж, воздадим по заслугам.