Во времена династии Тан жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем
Даосюань. Родом он был из города Хэняна в провинции Хунань. Поначалу он был ученым-
конфуцианцем, но с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину. В начале
правления под девизом Чжэнь-юань (785–804) он услышал о школе учителя Ши-тоу и
пришел к нему за наставлениями. Он спросил учителя: «Что за человек, который не
принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?» Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот
Пан-юню, и тот мгновенно понял значение этого жеста. Однажды Ши-тоу спросил Пан-юня:
«Ты увидел этого старого монаха 188, что после этого ты каждый день делаешь?» Пан-юнь
ответил: «Если вы меня спрашиваете, что я делаю, то я не знаю, как открыть рот (чтобы
сказать об этом)». Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:
Особого нет ничего в делах моих повседневных.
Я просто в гармонии с этим живу.
Больше никогда не принимаю и не отбрасываю,
Больше ничего не утверждаю и не отрицаю.
Кто цветам дал название – красный или пурпурный?
В горном приюте нет ни единой частицы пыли.
Божественное повсюду и волшебством
Носится вода и собирается хворост.
Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: «Ты присоединишься к сангхе
(общине) или останешься упасакой (мирянином)?» Пан-юнь ответил: «Куда меня потянет», и
не стал брить голову189. Потом Пан-юнь пошел к учителю Ма-цзу и спросил его: «Что за
человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?» Ма-цзу ответил:
«Я тебе скажу, когда ты одним глотком выпьешь воду Янцзы». Услышав это, Пан-юнь
мгновенно пробудился для понимания сути. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил
Ма-цзу). После полного осознания своей изначальной природы этот упасака оставил все
мирские занятия, выбросил в реку Сянцзян все свое состояние, составлявшее 10 000 связок
золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь плетением бамбуковых
изделий.
Однажды, разговаривая с женой о принципе нерожденного, он сказал: «Трудно! Трудно!
Трудно! Так же трудно, как разложить десять даней семян кунжута на ветвях дерева». Его
жена воскликнула: «Легко! Легко! Легко! На сотнях травинок блестят указания учителя».
Услышав их, дочь Лин-чжао рассмеялась: «Послушайте, старички! Как вы можете говорить
такое?» Упасака спросил дочь: «Ну а ты что скажешь?» Она ответила: «Это не трудно! Это не
(рвение и продвижение), дхьяна (медитация) и праджня (мудрость).
187 Сокровище Лотоса: Лотосовая кладезь, или Лотосовый мир. Чистая Земля всех будд в их самбхогакае,
или телах награды.
188 То есть Ши-тоу.
189 Он не присоединился к общине (сангха).
легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда устаешь, ложишься спать». Пан-юнь хлопнул в
ладоши, засмеялся и сказал:
У сына не будет жены,
А у дочери не будет мужа.
Мы все останемся вместе
Говорить на языке нерожденного.
С тех пор он прославился красноречием и остроумием. Когда этот упасака покидал
учителя Яо-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до ворот
(монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: «Хороший снег! Ни
одна из снежинок не упадет на другое место». Чаньский монах по имени Цюань спросил его:
«Куда они падают?» Упасака ударил Цюаня по лицу, а тот сказал: «Ну зачем же так грубо».
Упасака ответил: «А еще называешься чаньским монахом! Бог мертвых тебя не пропустит».
Цюань спросил: «Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?» Упасака шлепнул его еще
раз и сказал: «Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой».
Он часто посещал места, где читались и комментировались сутры. Однажды он слушал
истолкование «Алмазной сутры», и когда комментатор подошел к вопросу о нереальности эго
и личности, он спросил: «Достопочтенный господин, поскольку нет ни «я», ни «не-я», то кто
сейчас дает толкование сутрам и кто слушает?» Так как комментатор не смог ответить,
упасака сказал: «Хоть я и мирянин, но немного в этом смыслю». Комментатор спросил его:
«Какова интерпретация уважаемого yпaсаки?»
Упасака ответил гатхой:
Нет ни «меня», ни «других»,
Кто тогда близок или далек?
Вы лучше бросьте комментарии,
Им не сравниться с прямым постижением.
На природе алмазной мудрости
Нет ни пылинки.
Слова «я слышу», «верю», «принимаю»
Всегда лишь условные названия.
Прослушав стихи, комментатор выразил свое восхищение.