Тут раздались первые выстрелы со стороны деревни, а потом заработал пулемёт, который в раз перебил почти всех, кто сидел в грузовике, вскоре машина от попавших в неё пуль загорелась.
Кто-то крикнул "Партизаны!", Другой - "Русские!" и начали стрелять в ответ. Было похоже что нам устроили засаду и бойцы СС, что должны были дожидаться нас в деревне, все перебиты. Масштаб стрельбы нарастал с каждой секундой и в какой-то момент люди вышли из-под контроля, испытывая лишь одно желание - убить, иначе убьют тебя.
Потом заработали МГ-42, а дальше подключился танк, но по нему из-за угла было выпущено несколько противотанковых зарядов, после чего он захрипел и встал, объятый ярко красными языками пламени.
Когда всё стихло уцелевшие солдаты решились войти в деревню, чтобы узнать кто же открыл по ним шквальный огонь. Но вместо того, чтобы увидеть трупы красноармейцев или партизан, их взору предстало поистине шокирующее зрелище. Вся деревня была усеяна телами солдат СС, которые и должны были их здесь дожидаться. Изувеченные пулями, окровавленные трупы валялись буквально везде, кто-то был ещё жив, но лучше бы они погибли этой ночью.
Один унтерофицер СС, у которого осклизлые кишки, начавшие уже подсыхать, вываливались наружу, а он их пытался собрать руками и запихнуть обратно, увидев вошедших в деревню солдат спросил их: "Почему?" И умер, страшно дёргаясь в конвульсиях. И такая картина кровавого разгрома была повсеместной.
Когда вошедшие в деревню солдаты увидели результат ночного боя, они стали падать на колени, и молить Бога, чтобы он вернул их хотя бы на сутки назад. Они сидели на холодной земле и раскачивались, обхватив руками голову. Потом раздался одинокий выстрел и один из солдат упал, в его руке был люгер с дымящимся стволом. Затем раздался ещё один выстрел и ещё. Уцелевшие в бою кончали с собой не в силах смириться с содеянным. Оставшиеся потихоньку сходили с ума.
***
Мы когда убедились, что рядом крупных соединений противника нет, решили добить остатки уцелевших немцев, ну а как иначе? Только добивать было особо некого. Живых там набралось человек десять и те шатались по деревне как неприкаянные. Смотрели на нас так, будто привидения увидели, а за оружие не хватались.
Походу дела взяли нескольких языков, но добиться от них чего-то вразумительного было просто невозможно, так как они были словно спятившие, такие тихо помешанные. Кто-то просто молчал, глядя прямо перед собой, а кто-то колотился в тихой истерике.
Один ихний лейтенант особенно убивался и что-то там кричал на своём языке. Солдатик, ну тот, что у нас мухоморного отвара опился, оказывается немецкий в школе учил. Так он сказал, что лейтенант тот кричал что-тот вроде: "Зачем мы это сделали!? Почему?! Мы не хотели! Не может быть! Не может быть!"
А сестричка та из санчасти как будто и не отлучалась! Я осторожно поспрашал, мол, видел кто чтобы она ходила куда, но никто не подтвердил, или только смеялись надо мной, мол, типа совсем от ревности сон потерял.
Вот спрашивается, что это было? Чудо или просто огонь по своим? И имеет ли к этому происшествию отношение сестричка или это просто совпадение? Может быть, фрицы просто шнапса ужрались да их белочка посетила. Думаешь, немцы не ужирались вусмерть? О, ещё как ужирались! Ибо боялись. Каждый день боялись за свои жизни. А мы, партизаны, им в этом категорически способствовали.
Район тот потом наши быстро под свой контроль взяли и мы ушли дальше, чтобы в немецком тылу работать, да только рассказывали мне, что в деревню ту понаехало перед самым нашим уходом людей с малиновыми околышами на фуражках, а то и вообще без в форме без знаков отличия. Что искали, не знаю. Допросили некоторых из нас на предмет инцидента, а меня главное пропустили. А я как бы и не напрашивался. Оно мне надо?
В общем сестричка так и служила с нами дальше. Только я как-то, если честно побаивался к ней попадать, хоть и лечила она так, что будь здоров! А потому каждый день молился (даром, что советская власть атеистом сделала), чтобы не ранило, да в санчасть не определили.
Но ближе к концу войны, она как-то пропала. Просто взяла и пропала. Но самая жуть в том, что её почти никто не помнил. Мол, да, была какая-то сестричка в санчасти и всё, больше толком никто не мог ничего рассказать, кроме пары-тройки человек. Ну и меня, конечно. Вот только если начинаешь говорить, описывать, что мол такая и такая, что вот помнишь, как капитан ухлёстывал, вот если так глубоко с человеком поговорить, то вроде как да, вспоминали. А мне вот не понятно как её можно было вообще забыть.
Я потом с теми немногими пытался как-то заговорить, но они, видать, тоже что-то неладное почуяли и тихо-тихо так мне: ты, грят, Паша лучше не вспоминай это дело, а то мутное оно какое-то. Мы, грят, сами не понимаем, что происходит.... А сейчас вот спустя столько лет сам начинаю сомневаться: а было ли это на самом деле?