- Звать-то тебя как? - спрашивал между делом Дёма.
- Аркадий Иваныч.
- А без Иваныча нельзя?
Освобожденный был одного возраста с Дёмой. Молод еще, чтоб навеличивать.
- Нельзя. Мы ж не хамы. Но если хочешь, зови меня Прометей. Это прозвище. К прозвищу отчества не полагается.
- Ну, а... Прикован за что, Прометей?
- За опрометчивость. Я же к самой драконьей пасти сунулся.
- Зачем же ты сунулся?
- Чтоб огоньком разжиться.
- А ну опалил бы тебя?
- Так ведь надо умеючи. Только вот осмотрительность потерял. А они словно ждали меня. Тут же накинулись.
- Кто - они?
- Хамы. Это раса такая. Местная.
- Сам-то не хам?
- Не-а. Мы сравнительно вежливые.
- И кто тогда эти мы?
- Да ты сам-то кто? - спросил в свою очередь Прометей, растирая освобожденные конечности. - Лицо мне твое незнакомо, значит не наш. И в то же время выглядишь не по-хамски.
- Я... Я оттуда. - Дёма ткнул кулаком вниз. - С земли.
- Оттуда? - удивился и даже несколько подался назад узник.
- А что такое? - насторожился в свою очередь Дёма и придвинул поближе обломок копья. - Чем тебе земля не мила?
- Как же может Аид милым быть?
- Сам ты Аид, - обиделся Дёма. - Я тебя от цепей освободил, а ты землю мою хаешь. Это ваш гребаный дракон, над нами вися, в ад ее превратить хочет.
- Я не знаю, - несколько растерялся Аркадий. - Таково предание. Против предания не попрешь.
- А у вас, выходит, Элизиум? Чего ж ты тогда на цепи сидишь, а не торчишь с девчонкой под пальмами?
- У нас Аркадия, - сказал Аркадий. - Добро пожаловать в нашу страну.
Помолчали, уясняя услышанное.
- Ты извини, - продолжал Аркадий, - что не поверил тебе. Да и все равно пока что не верится. Туда, в адову бездну, народу много попадало. А обратно не возвратился никто. Ты первый. Каким же таким образом?
- Вознесся на помеле, - неохотно объяснил Дёма. - Есть там у нас... колдунья одна. При ее поддержке и ведовстве. Ну, так кто же вы есть?
- Мы - земледельцы и созидатели, а хамы, они - так. Мы выстраиваем инфраструктуру, создаем базис, надстройку - цивилизацию, одним словом. Ну и, бывает, в определенный момент расслабляемся, теряем бдительность, а они тут как тут, из лесу вышли - и хвать. И вот уже хамы царят, а мы прячемся. Они, пока есть что - едят. А потом опускаются, мыться перестают, на одном киселе сидят. Иногда страуса забьют, если повезет. Потом - мы их долой и начинаем выстраивать всё заново. Так и движется история.
- А где же твои соплеменники?
- На этом склоне вообще никто не бывает. Сородичи по лесам прячутся, чтобы в Аид... то есть, на землю, не сбросили. А здесь какие леса? Полупустыня.
- Зачем же на землю?
- А куда? Побежденных обычно к вам стряхивают. Мы - их, а они - нас.
- Что ж вы без огня по лесам прячетесь?
- Почему, с огнем. Кашу сварить, то, сё.
- Так зачем ты тогда в пасть сунулся?
- Чтоб пламя борьбы возжечь. Для этого только огонь из пасти дракона годится.
- Сколько ж ты тут сидел?
- Около года. Я уж хотел предпочесть смерть, а тут гляжу - ты. Спасибо тебе.
- Чем же ты питался все это время?
- А, киселем. Речка тут начало берет. Речка мелкая, но молочная, берега топкие, но кисельные. Имеет более широкое русло по ту сторону хребта, образуя за пазухой ящера озеро. А ты здесь зачем?
Дёма вкратце поведал этому Прометею о бедах земных и о своем восхождении на вершину хребта.
- Да нет там ни хрена на вершине хребта, - сказал Прометей. - На самом деле наш дракон вовсе не злой. Считает, что этот туман - вам благодать. Что спасенье он вам несет, даруя грибы. Что без грибов вы погибнете все.
- Он ведь не только грибы, он ведь небо ест.
- Откуда ты взял такое?
- Предание...
Аркадий хмыкнул.
- Очевидно, ваши предания тоже премного врут. Мне кажется, он тоже уверен, что внизу ад. Хочет скрасить грибами ваше адское существование. Преобразить его к лучшему. Вроде манны небесной для вас эти грибы. Одно слово: дитя...
- Дитя, говоришь? А как же почва, растительность, жизнь? Когда успела на нем появиться и расцвести?
- Ну... Что для него год - то для нас тысяча. Или сто тысяч.
- Довольно медленно взросление у него идет.