чтобы ты знала, что я ГЕНИЙ. Ты участвуешь в рекламной кампании для аромата. Эта работа
твоя.
Я так сильно подпрыгиваю в кресле, что Джемма, мой визажист, огорченно вздыхает. Ей
придѐтся полностью перекрашивать мой правый глаз. Она занимается этим, пока Тина посвящает
меня в детали. Как только разговор завершается, Джемма хочет узнать всѐ в подробностях.
– Они хотят меня! – объясняю я. – Рудольф Рейссен хочет меня! Для этой рекламы в Нью-
Йорке.
– О боги. Серьѐзно? Тот самый парень, который сделал разворот для Эммануэль Альт?
Она даѐт мне пять, и мы отмечаем эту новость печеньем. Одна из лучших вещей на
профессиональных съѐмках – это большое количество еды повсюду. Понятия не имею, как
моделям удаѐтся оставаться худыми при таком раскладе.
– Итак, когда вы приступаете?
– Скоро.
– И для чего же эта рекламная кампания?
– Я не могу сказать.
Я поклялась хранить тайну, но Тина сообщила мне, что это «Константин и Рид» – первый
модный магазин, на который я действительно когда-либо обращала внимание, и вещи из которого
я сейчас хочу так же сильно, как вернуться назад в Ричмондский парк. Эта работа слишком
идеальна. Тина говорит, что они запускают новый парфюм под названием Viper31 с шикарным
рекламным бюджетом. Огромным. И часть этого бюджета будет потрачена на меня.
31 Гадюка (змея).
– О боже, – пищит Джемма, – раз уж это Рейссен, то это означает, что реклама будет
повсюду. Автобусы, биллборды, журналы... Ты сделала это, Тед! Так держать!
Мы обе смотрим на моѐ отражение в зеркале. Сегодня я монгольская охотница, с белыми
волосами и губами и кристалликами на кончиках ресниц. Поверить не могу. Сначала обложка i-D,
теперь это. Я сделала это. Меня прямо трясет от шока.
После такого съѐмка для Miss Teen проходит замечательно. Следующие шесть часов я
надеваю и снимаю восхитительную одежду. Все наряды невероятны и настолько идеально сидят,
что я чувствую себя просто созданной для того, чтобы прыгать и танцевать в них, сливаясь с
образом храброй и героической Зены. Аманда Эйлат, глава бренда, выглядит восхищенной.
– Ты превосходно передаешь дух коллекции. Просто сияешь.
Я в курсе. Я даже чувствую это.
Сегодня снова мой сопровождающий – папа. По пути домой мы говорим о деньгах.
– Мы должны создать трастовый фонд, – шепчет он удивленно. – Нужно убедиться, что
ты получаешь проценты. О, и налоги. Нам нужен кто-нибудь, кто бы помог разобраться с этим, –
он замолкает. Бьюсь об заклад, он никогда не думал, что однажды будет помогать своей дочери-
подростку управлять собственными тысячами. А потом он выныривает из этих размышлений.
– А теперь послушай, милая. Ты уверена, что хочешь этим заниматься? Потому что ты не
обязана.
Я делаю серьѐзное лицо и уверяю папу, что да, меня совершенно не смущает, ох, поездка в
Нью-Йорк для работы моделью у ведущего фотографа и зарабатывание денег, которых мне бы
хватило на безбедное существование лет до тридцати.
Серьѐзно, я с этим справлюсь.
Глава 31.
В школе я не упоминаю о произошедшем за последние дни. С Дэйзи мы говорим о таком
дома – если речь идѐт не об Аве – но это всѐ кажется слишком странным, чтобы обсуждать в
школе. И я до сих пор не забыла первую реакцию Дэйзи, когда я рассказала ей о работе модели.
Она была совсем не положительной. Так или иначе… с тех пор, как обнаружилась моя внутренняя
Зена, я просто не испытываю потребности в том, чтобы производить впечатление на всех вокруг.
На самом деле мне даже нравится вести секретную двойную жизнь. Никто не видел моего провала
на ТВ, и ни одна из моих фотографий ещѐ не была опубликована, так что я собиралась подождать
этого события, прежде чем рассказывать всем. Таким образом я ещѐ и избегала взгляда Кэлли «Да
ладно?», что было хорошо.
Однако спустя несколько дней после того, как Тина поведала мне новости о рекламной
кампании для парфюма, пара длинных ног спустилась по школьной лестнице позади меня, когда я
брела к автобусной остановке. Я оглянулась назад. Дин Дэниэлз. Кто, «совершенно случайно», –
впервые в истории – идѐт той же дорогой, что и я.
– Привет, Тед. Ты домой, да?
Две странности: во-первых, куда делась «Пятница»? И, во-вторых, естественно, домой.
Куда я ещѐ могу идти? И почему он внезапно стал таким косноязычным?
Дин кашляет.
– Эм… кое-кто сказал… что ты… – ещѐ кашель, – вроде как модель. Это правда… или