и звук еѐ дыхания постепенно переходит в сонное сопение.
По крайней мере, поначалу. Вскоре она храпит, как поезд, едущий через туннель. Обычно
подобное мешает мне, но этой ночью совершенно не имеет значения. Грубость, озлобленность и
тупость Ника гораздо сильнее раздражает, чем любой шум, который она могла бы произвести.
Да кем он себя возомнил? Он не осознает, какую крошечную роль играет моѐ присутствие
в больнице. Он не понимает, насколько важна для меня эта работа. Это огромный шанс доказать
самой себе – я могу делать что-то креативное и быть реальной частью мира, в котором люди
носят жакеты из хвостов бумажных змеев и одеваются как монгольские воины. Найти себя как
личность, по словам Тины.
Если у меня будет успешная карьера, я смогу помочь всем. Конечно, я бы не хотела
находиться прямо здесь и сейчас, но у меня нет выбора. Я хочу быть удивительной, чтобы моя
сестра могла мной гордиться. Она написала мне записку и засунула еѐ в сумку: "Carpe Diem"36 –
Лови Момент. Что ещѐ я должна была делать? Я не знала, что она собирается совершить такую
глупость, как порвать с любовью всей своей жизни, как только я взойду на самолет.
Ненавижу Ника Споука. Больше, чем Кэлли Харвест и Дина Дэниэлса вместе взятых. Я
действительно ненавижу его.
В конце концов, я слышу, как две девушки, хихикая, уходят в клуб, и удивляюсь, как
сейчас может быть уже полтретьего ночи. Ручаюсь, я не буду выглядеть завтра лучшим образом, и
это полностью вина Ника.
Глава 35.
– Боже, у меня есть пара туфель на шпильке от Прада такого цвета, но с твоими глазами
он смотрится не очень. Электрик37? Чем ты занималась прошлой ночью?
Миранда, мой визажист, явно не в восторге.
– Пыталась уснуть, – говорю я. – Я не шаталась по клубам, клянусь.
Она поджимает губы и ищет в своих запасах более плотный консилер.
– Проблема с бойфрендом?
36 Carpe diem (лат.) – «живи настоящим» (дословно «лови день»), часто переводится как «лови момент».
37 Электрик (Electric blue) – цвет, определяемый как голубовато-синий или синий с серым отливом.
Я яростно мотаю головой.
– О, правда? – она улыбается. – Знаю я этот взгляд. Он словно говорит: "Он не мой
бойфренд". И это, безусловно, означает проблемы с бойфрендом.
Она дружелюбно смеѐтся и не придает значения моему мрачному выражению лица,
которое транслирует, что она неправильно всѐ поняла о нас с Ником. Я не собиралась
рассказывать ей о Нике. Но как можно быть таким бессердечным? В любом случае, Ава прислала
мне пожелание удачи по смс с утра и сообщила, как она рада за меня и как ПОТРЯСАЮЩЕ всѐ
сегодня пройдѐт, и всѐ это только доказывало, насколько неправ был вчера Ник Споук.
Ава права. Я в Нью-Йорке, в студии ведущего фотографа, окруженная командой
визажистов, стилистов, маркетологов, ассистентов, техников. Есть даже девушка, единственная
работа которой, кажется, убедиться, что у меня достаточно клубники в шоколаде, чтобы
пополнить мои запасы энергии. Меня доставили сюда с утра пораньше на лимузине с другим
водителем, который привез свежие рогалики, любезность от Нью-Йоркского коллеги Фрэнки из
Модел Сити. (Чистые углеводы. Слава богу, Тины не было со мной в машине).
Из стереосистемы звучит джаз, я могу смотреть на Статую Свободы, если немного вытяну
шею, сидя в кресле визажиста, и абсолютно все В ВОСТОРГЕ от моей прически. Даже тѐмные
круги у меня под глазами – ерунда, с которой запросто справились несколько слоев корректора
Toucheclat от YSL. Я снова Зена – и я собираюсь красоваться на рекламных щитах и задней
обложке каждого журнала, о котором вы когда-либо слышали.
Я слегка в восторге, и это правда, от Рудольфа Рейссена. Он встретил меня в дверях студии
и оказался великолепным образцом мужской красоты Тома Форда в сочетании с неиссякаемой
энергией Тома Круза. В самом деле, он сам должен блистать в журнале или на киноэкране. В
реальной жизни он просто слишком... велик... в каком-то смысле. Рудольф заглянул мне глубоко в
глаза, медленно поцеловал руку и прошептал:
– О, да. Жду с нетерпением, когда мы начнѐм с тобой работать, Девочка-Гадюка.
Мне пришлось сопротивляться желанию захихикать. Но это желание вскоре само пропало,
когда я увидела размер студии Рудольфа – больше, чем вся наша квартира – количество
мечущихся людей, кучу дорогостоящего оборудования и кабелей повсюду, и массивную овальную