Хозяйка леса, словно снова прокрутила в голове все, что знала о неприятном человеке и продолжила.
— В знак уважения к сестре мы не трогали его и не изгоняли из наших лесов — все время наводили на ложный след и держали поодаль. Но Зойа… Зойа прознала, что сюда пришел ее отец… Кто-то проболтался. Она умоляла отпустить ее к нему, но моя воля была несгибаема, и тогда она нарушила запрет, больше не вернувшись в истинный дом…
— Мы нашли его дневник, — Лиана выпрямилась, — выходит он убил собственную дочь, не подозревая об этом?
— Да, проклятый охотник убил одну из моих сестер и теперь обречен на вечные муки. — глаза Хозяйки Леса засверкали злым холодным блеском, но тут же опустели вновь и успокоились.
— Вы убили его? — спросил Сарвилл.
— Конечно, нет, это не было бы достойным наказанием, — она отвернулась, положив руку на спинку трона и замерла. — Когда девочки проходят обряд воплощения и рождают Дух Леса внутри себя, они не теряют самое главное — кровную связь с первыми родителями, но по той причине, что мы забираем детей, только страдающих от поступков своих близких, рождается сильнейшее из проклятий — если после воплощения родитель еще раз причинит боль своему ребенку он будет проклят. Так и получилось. Охотник, убивший свою дочь, теперь разгуливает по старому храму в обличье оборотня и лишь на короткое время в полдень снова обретает вид человека.
Молчание внутри секвойядендрона разбудило тишину и заставило всех присутствующих зарыться глубоко в свои мысли. У Хозяйки Леса образ Зойи стоял прямо перед глазами, и она в тысячный раз прокручивала в голове ту фразу, которую стоило сказать, чтобы избежать этих трагических последствий. Лиана думала о том, насколько месть бывает слепой и нелепой — вернуться за дочерью и в порыве ярости с головой полной тумана и ложных выводов, лишиться навсегда самого дорогого — того, безграничная любовь к чему когда-то и заставила ступить на эту дорожку, полную извилин, выбоин и камней. Зло злу… И никак иначе. Сарвилл мыслями унесся в бой с оборотнем в древней эльфийской библиотеке и только сейчас понял, что в тех красных безумных глазах была бесконечная боль и безмолвное сожаление. Интересно, понял ли он в итоге, что собственноручно убил свою дочь или охотник уже год бродит по этим руинам, пытаясь понять, за что Боги наказали его?
— Довольно разглагольствовать на тему давно минувших дней, — заговорила Олара, — Darrallus, ты оказался здесь лишь по одной причине. Ворожба уже много веков говорит нам о том, что явится спаситель — тот, чей ум и способности навсегда прекратят войну между дриадами и людьми, расчертит карту всей Неймерии невидимыми границами и позволит всем жить в новом едином мире — Мире Рас. Отныне, когда бы тебе ни понадобилось пристанище, ночлег или любая другая помощь дриад — мы на твоей стороне.
Хозяйка Леса приклонила голову. Из рыхлой твердой земли, извиваясь, точно дремучие змеи, потянулись отростки. Они вытянулись на уровень пояса странника, а когда сползли обратно, оставили на своем месте длинный меч, острие которого пряталось глубоко в земле.
— Он твой, — покровительница села обратно на трон и сделала движение рукой, указав на клинок.
— Я так понимаю, ваше предсказание как обычно не говорило ничего конкретного? — цинично проговорил Сарвилл и схватил меч правой рукой. Невидимая энергия проползла от лезвия по рукояти и пальцам странника до кисти и предплечья, будто соединив руку и клинок в единое целое. — Хм. Необычное ощущение…
Когда странник с небывалой легкостью вытащил меч из земли, он смог лучше разглядеть магическое оружие. Его взгляд сразу пал на плоское острие, с которого падали мелкие песчинки рыхлой корнями земли. Крестовина была выполнена в виде переплетающихся ветвей деревьев, а короткую рукоять клинка заменяла обнаженная дриада, держащая над головой огромное солнце вместо навершия. Само лезвие было узкое, а ближе к острию становилось еще уже. Дол оказался широкий и неглубокий.