— Я желаю идти с тобой, — сказала она, когда проверяла, насколько крепко завязаны узлы.
— Идти со мной? — переспросил странник и зажал зубами сухую ветку едва не раскусив ее, когда волшебница потащила, пробивший насквозь его предплечье, сломанный болт.
— Ты совсем меня не знаешь, — заговорил он спустя некоторое время, когда девушка перевязывала ему рану, — и её не знаешь, — он махнул головой в ту сторону, куда ускакали всадники.
— Ну и что. Я у тебя в долгу. И у нее, — она точь-в-точь повторила его движение, указав на Змеиный тракт. — Вы не просто спасли мне жизнь. Вы показали мне, что где-то за пределами Лисохвоста я могу быть такой, какой захочу и жить так, как захочу. И что всякий приезжий не может получать то, что ему захочется.
Иллайа отвернулась и посмотрела вглубь чащи. Сарвилл не мог понять, что она имеет в виду, и девушка быстро об этом догадалась.
— Ты думаешь вчерашний случай в корчме первый, Сарвилл? Нет. Я терпела всякого захотевшего меня всякий раз, когда кому-то ударит касандрийское в голову. Меня не учили говорить нет, а отчим получал еще больше золота с каждого, кому я приглянулась. Не смотри так, корчмарь не мой настоящий отец. Всяким ворюгам и разбойникам мешало разорить нашу корчму только его «гостеприимство». И вчера он просто торговался, а не пытался меня защитить. Вы с чародейкой показали мне то, чего я не могла разглядеть. Я не останусь здесь, даже если ты не возьмешь меня с собой.
— Тогда почему вчера, убегая от бандитов, ты вернулась прямо к своему отчиму, если знала, что при любом удобном случае он отдаст тебя на растерзание? — медведь удивленно поднял брови.
— А что мне было делать? У меня был шанс, что они не заметят места, где я скроюсь. А если все-таки уследят… в конце концов... Я большаку предпочту перину.
Птицы продолжали щебетать, а народ, столпившийся у разрушенного здания, начал постепенно разбредаться кто куда.
— Так значит корчмарь… — чуть погодя, перевел тему медведь.
— Да. Корчмарь донес на вас и получил за это достойное вознаграждение.
Сарвилл поднялся с земли и пошел в сторону лошадей, предусмотрительно оставленных Ноэми днем ранее в чаще леса.
— Помоги мне забраться. У нас еще будет время поговорить.
Теперь постоялый двор и вовсе опустел. Руины разрушенного землетрясением здания отбрасывали легкий дымок в сторону высоко стоящего солнца, которое запекало кровь на нижней рубашке странника. Сарвилл и Иллайа взгромоздились на лошадей и поскакали в противоположную сторону от Дастгарда — на север.
«Пока я изучал события, произошедшие в Лисохвосте, я все время хватался за голову и не мог понять, почему корчмарь так поступил. Ответить услугой за услугу доброе дело, а отвечать за услугу предательством — грех даже на самом крайнем севере. И чем больше я распутывал клубок этих судьбоносных событий, тем яснее мне становилось, что услуга, оказанная чародейкой и странником в „Диком отшельнике“ и не услуга вовсе. Разве, что медвежья. Ну что ж, этот случай послужил уроком и самому медведю, и людям на вроде меня, так близко познакомившимся с его историей — не лезть не в свое дело. Но главное событие, которому здесь суждено было произойти, произошло — одна чародейка заменила другую рядом со странником. Уму непостижимо, насколько великой удачей в последствие обернулось это спонтанное стечение обстоятельств. Понятно, что ни за кого в этой истории я не переживал сильнее, чем за синеглазую волшебницу и все время моих дальнейших странствий я прокручивал в голове то, как она оказалась в плену у короны. Помню, как сыпал вариантами ее дальнейшего пребывания в заключении одному купцу, который оказался моим попутчиком во время следующего промежутка моей великой миссии. Он то и дело оспаривал мои предположения, пока, в конце концов, я не добрался до очередного места назначения, где мы и разошлись, оставшись каждый при своем мнении. Сейчас же мне предстоит написать новые строки этой истории. Однако, прежде чем изучать сие послание дальше, я прошу вас обратиться к истокам и узнать о первых переплетениях судеб, которые в конечном итоге сыграли самую главную роль в этой невероятной эпопее. Переплетении, которое случилось незадолго до уже известных вам событий. Когда странник еще не считался преступником, а жил обычной жизнью человека из самого необычного Медвежьего квартала.»