Девушка продолжала насторожено молчать.
— Я еще раз приношу свои извинения за случившееся. Я ошибочно посчитал тебя врагом этого человека — чародей указал на медведя, — я решил, что ты напала на него, и заведомо обвинил тебя в его увечьях. Однако, когда ты принялась защищать странника, а не обороняться, а человеку моего возраста положено отличать эти вещи, я понял, что его раны нанесены вовсе не тобой, юная волшебница.
Иллайа еще какое-то время смотрела на мужчину вулканами в своих глазах.
— Иллайа. Меня зовут Иллайа, — наконец призналась она. Каждое слово отдавалось болью в виски. — Пожалуйста, воды.
— Конечно. Конечно, — запричитал старик. — Я совсем увлекся твоим сознанием, что и не вспомнил самых обычных манер.
Вастерас подал воды. Несмотря на то, что волшебница еще не доверяла незнакомцу, сейчас жажда оказалась сильнее страха, и она впилась губами в горлышко кожаной фляги с изображением солнца, лучи которого волнами уползали в разные стороны.
Символ Нелюдей. Теперь ее догадки подтвердились. Она вспомнила рассказ странника о том, что ему необходимо было встретиться с каким-то эльфом в Туурине.
— Теперь мы можем поговорить открыто, Иллайа? Можешь доверять мне, я друг странника, а друг моего друга мой друг. Хорошо? Теперь давай. Расскажи, что произошло и не упускай ни одной малейшей детали, каждый проделанный шаг очень важен.
— Хорошо, господин, — странная магия чародея уже завладела ей, и теперь волшебнице хотелось сидеть здесь часами и делиться всеми своими секретами с новым другом.
— Странник однажды спас меня, — начала она свою историю. — Все началось с того, что он спас меня в Лисохвосте — деревне, где я жила…
И Иллайа рассказала чародею про все, что с ними приключилось за время их знакомства: про бойню в корчме, где странник и его спутница спасли ее от бандитов; про предательство корчмаря; про чародейку, которая всегда была подле медведя, разбрасывая недоверчивые холодные взгляды на любого, кто пытался с ними заговорить или хотя бы проявлял какой-нибудь интерес к их персонам; она рассказала, что ей удалось предупредить путников о предательстве, но, к сожалению, они все равно промедлили. А ее рассказ завершился долгой историей о том, что отряд короля из Дастгарда настиг странника, и был жестокий бой, после которого они с медведем покинули Лисохвост, а черноволосая чародейка попала в плен. Иллайа рассказывала увлеченно, с головой погрузившись в события тех дней, и лишь изредка прерывалась на то, чтобы глотнуть воды.
— Спасибо, дитя, — задумчиво произнес эльф. — Ты — хороший человек, раз помогла медведю выбраться. Хорошая чародейка.
— Я не чародейка, — возразила она.
— А кто же ты тогда? — старик негромко хохотнул, словно опережая собственную шутку. — Подавальщица из корчмы в Лисохвосте, способная вызвать землетрясение? Или, быть может приемная дочь корчмаря, который на добро отвечает злом? Ты чародейка, дорогое дитя. Просто чародейка, которой еще предстоит ею стать.
Наступило время, когда волшебница не знала, что еще добавить, а чародей погрузился в раздумья.
— Он жив? — вопрос вырвался из уст Иллайи, когда она увидела, что одеяло рядом отчетливо вздымается и опускается обратно.
— Пока дышит, — ответил старик. — Опрометчивый поступок, — оживился он. — Очень опрометчивый поступок, настолько затянуть с лечением такой серьезной раны…
— Вы поможете ему?
— Я сделал все, что в моих скромных силах. Это должно помочь. Корень Марны, что я нанес на рану, сможет остановить заражение, а Полесское зелье ускорит регенерацию. Запомни это, чародейка. Эти знания не раз спасут жизнь тебе и твоим близким.
Он говорил все это, смотря в одну точку на горизонте так, словно наперед знал, что произойдет в будущем.
— Настоящее чудо, что странник еще дышит. По-другому быть не могло и не должно было… Теперь вам предстоит поставить его на ноги. Ему без тебя не обойтись, дитя. С этого дня вы — одно целое. Не забывай об этом никогда.
Они сели по разные стороны от медведя. На пустыню к этому времени уже опустилась ночь. Сейчас в Пустоши был сезон ветров, поэтому о полной тишине мечтать было трудно — порывы ветра то и дело завывали в уши путешественникам какую-нибудь беспокойную мелодию.
— Настало время для твоих вопросов, дитя. Читать мысли я не умею. Я просто маг, волшебник, чародей… Считать ты меня можешь кем угодно, пусть даже «древним», хоть это слово мне никогда и не нравилось, но кто я такой, чтобы противиться воле Богов, назвавших испокон веков так существ с моими способностями. — Вастерас опередил вопрос девушки, который все время крутился у нее на языке. — И как ты наверняка догадалась, я прибыл сюда не случайно. — Кулон на шее старика динамично менял цвета, — Я оказался здесь по душу этого человека. Перед тобой судьба человечества, во плоти и на грани смерти…