Снилось что-то странное. Какой-то праздник. Шумела толпа, невидимая в ночной темноте. Откуда-то доносились тонкие нотки детской речи. И внезапно над всем этим, в усыпанном звёздами небе, вспыхнули радужные цветы фейерверка. Один, другой, третий, целая вереница — все они сопровождались оглушительными звуками взрывов. Толпа внизу восторженно зашумела…
Утро встретило меня странным ощущением собственной беззащитности. Ещё с закрытыми глазами я почувствовала дуновение ветра, словно кто-то устроил сквозняк, распахнув настежь дверь. Открыв их, я увидела над собой страшенную морду с огромными круглыми глазами, с раздвоенным подбородком и телом в жёлто-коричневых чешуях. Подавив крик, я пригляделась и поняла, что это всего лишь высокий человек, мужчина, одетый в серо-зелёного цвета, с желтоватыми полосами, броню и шлем с противогазом. В руках у него был автомат, а за плечами вместе с рюкзаком висело ещё какое-то оружие.
— Ну и напугал же ты меня! — выдохнула я, отталкивая его и выпрыгивая из кабины. — Ой, а это ещё что? — я указала на чью-то массивную тушу, в луже густой бурой крови покоившуюся рядом с кузовом машины, в которой я провела ночь.
— Кабан, — пожал плечами мужчина и обошёл вокруг, внимательно оглядывая меня. Он оказался выше меня на голову, если не больше. Голос его звучал глухо, пробиваясь сквозь противогаз. — Слушай, ты почему совсем без защиты?
— А что, надо? — удивилась я.
— Конечно, надо! — мужчина посмотрел на меня прямо-таки возмущённо, наверное, противогаз полностью скрывал его лицо и понять, что оно выражало, я не могла. — Всё-таки, в зоне непосредственной близости к ЧАЭС находишься!
Я непонимающе почесала за ухом. Слова «зона непосредственной близости» и «ЧАЭС» мне ничего не говорили. Вопросительно прищурившись, я помотала головой.
— К тому же Выброс скоро, — добавил мужчина, неправильно истолковав мой жест. — Так что, я думаю, тебе лучше пойти со мной, к тайнику, он тут, поблизости, и там найдётся запасная броня. Если ты, конечно, хочешь.
Я незамедлительно кивнула, соглашаясь. Перспектива остаться чёрт знает где, в полном одиночестве, привлекала меня гораздо меньше, чем остаться наедине с этим… интересно, а он симпатичный или нет? Под противогазом было не видно — только иногда в двух круглых, из жёлтого стекла окошках поблёскивали глаза. Или это только отсветы разгорающегося утреннего солнца? Он отвернулся, повесил автомат на плечо, взял в руки какой-то прибор и пошёл в сторону города, увиденного мною накануне. Я поспешила за ним.
— А что такое «Выброс»? — не выдержала я шагов через двадцать. Не то, чтобы это меня особо интересовало, просто само слово отдавало чем-то странным. Услышав его, я почувствовала, как внутри меня поднялась волна — огненно-испепеляющая с одной стороны и леденяще холодная с другой.
— А ты не знаешь? — вопросом на вопрос ответил мужчина.
— Нет.
Он остановился, обернулся и снова вперил в меня свой изучающий взгляд двух круглых окуляров противогаза. Я поёжилась. Будто под рентгеновское излучение попала!
— Ты, правда, не знаешь?
— Я же сказала, нет. Воспоминания начинаются с того, как вчера вечером я проснулась тут. А что было до этого — не помню.
— Странно, — мужчина обошёл меня и оглядел вокруг, — На излома ты не похожа, на зомби — хм, нет, на тех, кто попал под Выброс, тоже. Хотя кто Зону знает, кого она ещё может нам подослать? Может, пристрелить тебя и дело с концом?
— Ты чего? — я испуганно отпрянула назад. — Я ж тебе ничего не сделала!
— И правильно, — залился тот залихватским мужским смехом, глухо зазвучавшим через противогаз. — Попыталась, давно уже валялась бы рядом с тем кабаном. Ладно, — он провёл рукой по покрытому шлемом затылку, — раз уж пообещал, доведу тебя до тайника. Там и решу, что с тобой делать. Пойдём. Времени мало.
Мы заспешили к городу. Вскоре пустынная равнина, по которой изредка пробегали одинокие собаки, обходившие нас стороной, сменилась заброшенными человеческими постройками. Теперь, когда мы подошли ближе, мне стало видно, что он почти полностью разрушен — стены домов обвалились, улицы были завалены горами проржавевших машин и каких-то бетонных блоков. Укрывшись на краю поросшей кривыми деревьями площади, мы остановились, и мужчина начал пристально оглядывать всё вокруг. А я от нечего делать рассматривала пейзаж, открывавшийся мне с нашего наблюдательного поста. Посреди площади стояло колесо обозрения, издали казавшееся почти новым. Под ним что-то искрилось и сверкало, а в кабинках наверху кто-то находился.