Очнувшись я стоял на коленях посреди небольшого зала. Руки были привязаны веревками к торчащей из пола петле. Меня окружал круг, который был выложен разрубленным женским телом. На коленях передо мной стояли три человека. Старик, старушка и Зоя. Одежды на них не было. Используя отрубленную голову как кубок они передавали его друг другу, делая по три глотка. На лицах у каждого читалось блаженство. Я обратил внимание на тень, стоявшую в углу зала. Когда ритуал был закончен она поплыла к старику не касаясь пола. Когда тень остановилась, в свете лампочки я смог рассмотреть его. Силуэт мужчины в длинном черном капюшоне, со срезанным лицом. Когда он положил руки на плечи, то на старческом лице появилось выражение бескрайней любви и преданности. Мужчина тем временем достал из за спины два серпа и перерезал деду горло. Та же участь ждала и старушку. Затем он подошёл к Зое, положив руки ей на голову. Такая же преданность появилась и на ее лице. Держа ее шею одной рукой мужчина вогнал серп напарнице в живот и одним движением разрезал до шеи. И даже когда жизнь покидала тело девушки, на лице было счастье и блаженство.
Я смог освободиться и бросился на него, но поймал лишь серый дым. А в голове звучал голос, такой спокойный, усыпляющий. Он сказал что я избран для следующего шага. Что дар его на мне. И тут же ощутил жжение на груди. У меня на шее висел амулет с двумя скрещенными серпами. От тел начал подниматься дымок, а потом их охватило пламя. Пока я спустился к выходу все было объято огнем. Я очнулся уже в допросной.
В допросной комнате вмиг похолодало, иней затянул огромное зеркало. Изо рта следователя с каждым выдохом вырывался клуб сизого пара. Он видел как начало меняться лицо Ивана. Сначала на него смотрело маленькое детское лицо, затем на него смотрел древний старик с глубокими морщинами. В какой то момент все потемнело, и вместо Ивана в кресле сидел человек в капюшоне со срезанным лицом. Не долго думая следователь выпустил четыре пули в голову чудовища. В комнате стало светло. Он увидел Ивана с запрокинутой головой. От изуродованного лица поднимался легкий дымок, а части головы и серого вещества медленно стекали по стене вниз. Следователь сунул дуло пистолета себе в рот и нажал на курок.
Брат
После очередной ссоры с женой я вышел на балкон. Боги, как же она ревнива. Я закурил сигарету чтобы хоть как то расслабится. И облокотившись на перила стал вглядываться в заброшенную двухэтажку царских времён. Старая, наполовину разрушенная от времени, с частично сорванной крышей. Стояла как величественное и молчаливое послание из прошлого. На ее месте хотели построить жилой дом, нагнали строителей, технику, но что то не пошло. То техника не хотела работать, или рабочие слышали какие то жуткие звуки, доносящиеся из под бетонного пола. Стройка прекратилась после того, как один из строителей потерял рассудок, он бегал по стройке с перекошенным от страха лицом, толкал рабочих, кричал чтобы они уходили. Потом вылез на крышу и столкнул одного работника вниз, а сам, упав на колени достал из кармана канцелярский нож, и перерезал сначала запястья, а потом и шею. Все кто был на строительной площадке в ужасе разбежались. Я докурил, и уже собрался идти в квартиру мириться с женой, как вдруг в одном из окон старого здания зажегся слабый огонек. Свет становился все ярче, и в комнату со старой керосиновой лампой вошли четыре человека. Они были похожи на монахов, но одежды были на них полностью черные, с вышитыми на них белыми перевёрнутым крестами. Поставив лампу в центр, они сели вокруг и взявшись за руки начали читать какой то стих, покачиваясь, как в трансе. Они говорили на непонятном языке все громче и громче, затем вскочили и в исступлении стали кружиться в танце. Я слышал их слова не ушами, они звучали у меня в голове. Постепенно я начал понимать смысл, они звали меня к себе, это ритуал посвящения, нужно только отречься от всего мирского, и откроются все тайны мира.
И сказал голос: - если жена не приносит радости, избавься от жены. В нашем царствии у тебя будет много жен. Приди к нам.
Я стоял на балконе, пел вместе с монахами и танцевал этот жуткий ритуальный танец. Затем остановился, в тот миг я все для себя решил. Открыв дверь я быстро прошел через гостиную на кухню. Достал из раковины большой нож для разделки мяса. Жена сидела в кресле, смотрела кулинарное шоу. Первый мой удар скосился, и вместо шеи я рубанул в плечо. Она отскочила от меня, лицо, полное гнева, сначала сменилось на удивленное, а затем испуганное. Глаза были широко раскрыты, она держала рукой за плечо, а между пальцами текли струйки крови. Рубанув ещё раз, я глубоко рассек ей руку. Крови становилось все больше, ее тело начало слабеть, я схватил ее за волосы и начал резать горло, пока ее голова не осталась у меня в руках. Тогда я откинул ее в сторону, а сам сел сверху, раздвинул грудную клетку и достал сердце из груди. Обулся, вышел на улицу, затем вошел в старый дом и поднявшись к монахам передал им сердце. Они с трепетом приняли от меня этот дар, передавая его по кругу они откусывали по кусочку, пока не осталось маленькой кровавой лужицы. Они обняли меня как брата и потянули за собой вглубь этого проклятого дома.