Наконец, они выбрались на твёрдую землю. Джон упал на каменистую почву, и какое-то время просто лежал ничком, не в силах подняться. Грязная мокрая одежда прилипла к телу, он насквозь продрог. Дочь Эйай присела рядом и положила руку на плечо Джона. Он всмотрелся в её нечеловеческое инопланетное лицо, большие чёрные глаза, и в его сознании сами собой родились образы. Он увидел далёкий берег, цветущий сад... и юную девушку, кажется, её звали Арти. Далеко не сразу Джон смог вспомнить, кто скрывается под этим именем. А когда вспомнил, кряхтя и напрягая оставшиеся силы, кое-как встал и, пошатываясь, поплёлся за Мику. Проходя мимо чёрного маяка, он взглянул на самый верх. Пульсирующий голубоватый свет бил оттуда во все стороны. Чья разумная воля смогла воздвигнуть его здесь? Может, Эйай?
Джону всего раз в жизни довелось увидеть море. Не сказать, чтобы оно вызывало у него какие-то особенные эмоции. В тихую погоду безбрежная водная гладь скорее навевала спокойствие. При сильном же ветре, как сейчас, невольно вспоминалось, насколько мал человек на его фоне... Мику напротив, казалось, любовалась новым пейзажем: она минут пять просто стояла и смотрела, чего за весь этот долгий день (а бывала ли вообще здесь ночь?) ни разу не случалось. На побережье раскинулся белоснежный каменный причал. В самом его центре на мраморных плитах были выбиты две греческие буквы: «альфа» и «омега», что-то смутно ему напомнившие. У причала мерно покачивалась яхта цвета морской волны. Нежно-голубой парус был убран и привязан к мачте, порывы солёного ветра трепали снасти. Изящные обводы судна, омываемые волнами, казалось, сами говорили - я увезу вас из этого проклятого места.
5.
Чёрный фургон под покровом ночи пересёк границы Южной Соты. Система слежения признала его за своего и потому не стала препятствовать его движению. На большой скорости он въехал в пределы Улья и остановился в месте, называемом Старый Лес. Из фургона вышли три девушки. Одна из них несла на руках тело своей сестры. Недолгое время они были заняты сбором сухих сучьев и веток. Сложив из них погребальный костёр, три Дочери положили в него Мику. Девушка с огненно-рыжими волосами подняла руки ладонями вверх и легко подула на свою мёртвую сестру. Древесина под ней немедля занялась оранжевыми языками пламени, которые быстро приобрели голубоватый оттенок. Это голубое пламя ярко пылало всю ночь. Три Дочери не стали дожидаться, когда огонь догорит: постояв немного, они сели в фургон и скрылись в неизвестном направлении.
А ближе к рассвету поднялся прохладный порывистый ветер. Он разнёс пепел по окрестностям, и о случившемся ночью на этом месте теперь напоминал лишь чёрный круг выжженной земли.
6.
Трап уже был спущен к причалу, по нему они взошли на борт. Палуба под ногами ощутимо качалась, и Джон предпочёл крепко вцепиться в снасти. Мику отвязала швартовые и несколькими движениями распустила парус с вышитыми белым «альфа» и «омега». Ветер тут же наполнил его, и яхта плавно двинулась в сторону от берега. Если на берегу было просто прохладно, то в открытом море - по-осеннему холодно. Мику уверенно встала у штурвала, как заправский капитан. В лёгком летнем платье она, казалось, совсем не чувствовала холода, хотя сырой ветер отчаянно трепал и прижимал тонкую ткань к её телу, и стройная фигура отчётливо выделялась под ним. В другое время Джон не отказал бы себе в удовольствии полюбоваться, но сейчас у него зуб на зуб не попадал. Он двинулся в сторону каюты, оглядываясь на Мику, однако возражений не последовало. Внизу оказалось неожиданно тепло, два иллюминатора давали достаточно света, чтобы рассмотреть каюту изнутри. Обстановка выглядела более чем скромно: диван, стол и шкаф; всё в голубых и синих тонах. На столе лежали несколько книг, странного вида карта, испещрённая множеством неразборчивых линий и кейтар, тот самый. Джон подумал, что копаться в вещах одной из четырёх Дочерей Богини Эйай было бы как минимум невежливо. Поэтому просто сел на диван, вытянув гудящие ноги и постаравшись ничего не запачкать. Джон некоторое время размышлял над тем, что будет, если он уснёт здесь, в этом мире, на этой аквамариновой яхте. Увидит ли сны? Или проснётся в настоящем мире?
Вдруг он явственно ощутил, как что-то неуловимо изменилось. То ли судно стало сильнее раскачиваться, то ли изменился сам воздух, проникавший в открытый люк каюты. Джон натянул синий плащ, висевший у входа, и выбрался наружу. Сперва, метрах в двухстах перед ними, он увидел другую аквамариновую яхту, один в один похожую на их собственную. Затем заметил, как внизу, у самой воды волны встречались с невидимой преградой, протянувшейся слева направо, насколько хватало глаз. И в этот момент понял, что они подплывают к гигантскому зеркалу, являвшему собой границу этого мира.