– Айдук – проходите, размещайтесь, – встречает женщина вошедших.
Она достает связку ключей из кармана, протягивает их младшей жене.
– Занеси кумыс.
Голос старшей жены мягкий, приятный, но не лишенный строгости. Молодица берет связку, спешит на улицу.
Из противоположной двери видны головы детей. Их любопытные взгляды устремлены на Имамея. Мальчик лет десяти, две девочки.
– Посмотрели абзыя, а теперь бегом на улицу, – строго говорит им мать. – Нечего здесь болтаться под ногами. Только что из-за стола.
– Ну, давай, парни.
Сафа первым садится за стол.
– У кого ложка легка в руке, тому и топор, как гусиное крыло.
– Хош! – желает приятного аппетита женщина.
Спорится дело у парней. Яппарай видит, напарник лишь поперву кажется медлительным. Но эта медлительность оборачивается добротностью: подогнанные им один к другому бревна, однажды уложенные, уже остаются на месте, ни дотесывать их не надо, ни перекладывать. Дело идет быстро. Только вот молчуном оказался. Ты ему что ни говори – как воды в рот набрал. Скучно с таким. Всего-то что выпытал за эти дни – откуда он родом. Знает Яппарай и Бишинды, и Ольховку.
– Бывал я в тех краях. Такой косяк кобылиц, как у вашего Хажигали, не везде встретишь, – говорит он.
Чего уж рассуждать о кобылицах, если не разбираешься в них. Имамей видел, как напарник закладывает лошадь. Как женщина. Подойти-то с какой стороны не знает. То дуга у него выпадет из рук, когда цепляет ее за гуж, то хомут надел наоборот. Рассуждал бы о женщинах. Тут видать знатока. Младшая жена хозяина мимо не пройдет, чтобы тот не проводил ее взглядом, не бросил ей при случае словечко. А та, кажется, и рада. Черные глазки так и блестят из-под платка. Когда хозяина со старшей женой нет дома, наступает черед Яппарая. Пристроится возле нее, балагурит. Одна такая беседа с шутками-прибаутками невольно привлекла внимание Имамея, насторожила.
Молодка понесла в сарай ведерко с болтушкой для теленка. Захромавшего, его не выгнали в тот день со двора. Яппарай бросил топор, приглашая напарника отдохнуть, направился в сарай, откуда послышалась возня, сдержанное хихиканье, и скоро уже побаловавшие стояли возле карды, перебрасываясь словами.
– Вот уехал он со старшей женой. Зайдут в лавку, она вытрясет его карман и тебе на подарок денег не оставит.
– У него денег тебя нанять хватило, а ты говоришь: вытрясет.
– Меня нанял, а попроси расчет, скажет: подожди.
– Не знаю, что скажет, только с такими, как ты, он хоть с десятерыми рассчитается.
– Откуда тебе знать? Ты что ли у него казначеем?
– Казначей он сам.
– Вот так. Ты даже денег его не видела, какое уж там казначеем быть.
– Видела или нет, их от этого у него не уменьшится.
– Правильно, если уменьшаться нет чему. При мне он доставал, там две-три бумажки лежат.
– Болтаешь ты, парень. Он эту дверцу за шкафом при нас-то не открывает.
Утвердился в своих подозрениях Имамей, увидев случайно через окошко сарая, как Яппарай, присыпаЎвший глиной внешнюю от двора стенку сруба, услышав короткий свист, огляделся вокруг, пошел к черемушнику на краю оврага. Из кустов вышел незнакомый человек. Разговор был недолгим, после чего пришелец исчез в кустах.
В растерянности парень. Быть развязке, и неизвестно, чем она обернется для него. А хотелось бы поработать не покладая рук – и домой. Неделю, как уехал, а кажется, словно месяц прошел. Может быть, Настя и не вспоминает о нем. Если бы вспомнила, хоть приснилась бы. Каждый вечер, ложась, думает о девчонке, о ее мягких руках, о голубых глазах, то задумчивых, то оживающих искорками радости; забывшись, тихо шевелит головой на подушке, будто ищет запах ее волос.
Работники загружают мешки на телегу. Проворотлив Сафа: скупил в округе, почитай, весь овес, оставшийся с зимы; теперь он один поставляет нуждающимся дополнительный к подножному корм для лошадей. Хороший хозяин, если хочет, чтобы тягловая сила была в исправности, круглый год использует зернофураж. И теперь цена, назначенная торговцем, будет окончательной.
Пудов тридцать взял. Телега загружена плотно, даже дроги поскрипывают. Сафа, обутый в сапоги, смазанные с вечера дегтем, бросает на мешок рогожу, садится.
– Если успею обернуться, приеду только за полночь. Вы, парни, к полудню выкопаете, займитесь камнем. Возов пять-шесть надо подвезти. Если управитесь, кладку без меня не начинайте.
Он дернул вожжи, тонко свистнул губами. Лошадь трогает повозку.
– Хаерле юл – в добрый путь! – говорит вслед старшая жена.
Она озабочена. Может, сегодня не надо было выезжать. Актуш, дворняга, спущенная утром с цепи, приволокла откуда-то из леса кусок шкуры барашка. Надо было прямо к отъезду мужа подоспеть. Как бы дурной приметой не обернулось. Вчера соседи не досчитались барашка: то ли собаки балуются, то ли человек зарезал – пойди разберись.