Вот как получилось. Думал, баловство, увлечение. А стоило уехать на месяц, понял, сколь серьезно все.
Скорее вперед! Ждет ли она? Верна ли? Любимая.
Ильин день напомнит лету о поджидающей где-то своего срока осени. Еще высоко в зените повисает солнце, так же нещаден зной, загоняющий в прохладу ольшаника стайки воробьев. Еще не день и не два ребятня, не внемля наставлениями старших, будет убегать к речке и вылезать из воды только для того, чтобы поваляться в горячем песке, а потом снова поднимать брызги над гладью, которая оживает отражением рукотворной радуги. Но тронула ночная прохлада жолклым листом огуречные грядки, пожухли ягодники в некошеной траве перелесков. А вечером налетит вдруг откуда-то стылый ветер, тревожно зашумят кроны осокорей, выползут из-за рощи низкие облака. Ветер беснуется, и вот уже рвет на части черную стаю встревоженных грачей над полем.
Настя загадала: если вернется к Ильину дню – значит любит. Вот и получается, что Илья-пророк взял ее судьбу в свои руки. А если не вернется, значит, какая-нибудь красавица-башкирка перешла ему дорогу, звонким монистом увлекла внимание парня.
Терзают сомнения душу. Может, так, для ради потехи прибился к русской девчонке. Что ему, своих в деревне не хватает, круглолицых, чернобровых? Тогда почему же был так тих и нежен с нею, словно впервые увидел озорные глаза, впервые прижался к девичьей груди.
Настя возвращается домой с охапкой череды. Идти мимо их куста. Предчувствие полнит ее душу. Сейчас подойдет и увидит долгожданную веточку. Ветер клонит неподатливый прут. Августовский ветер – нетерпеливый спутник убывающего лета.
Подошла, отыскивает глазами. Вот она висит, только что сломленная и зацепленная вверх черенком. Еще не успела увянуть. Долгожданная весточка о назначенной встрече. Девчонка осторожно, словно боясь спугнуть счастье, снимает веточку, втыкает ее в пучок травы в руке. Она смотрит на солнце: это сколько же, еще часа три ждать. Но, может, он не успел уйти, может, идет там, за пригорком? Она бежит, но остановилась. Да нет, пусть даже он идет там вразвальцу. Кричать что ли ему вслед. Совсем, скажет, сдурела. Уж лучше идти домой. За работой и время пролетит незаметно. Только бы мать не почувствовала переменившегося настроения. Подметит ведь, тихо улыбнется: иль ухажер вернулся?
Пришла домой. Мать готовит ужин. Взялась помогать: поставила посуду на стол, достала квас из погреба. Громыхает ложками, вся из себя деловая, непринужденная. Но так и есть, мать нет-нет да бросит тайком взгляд сбоку. Ничего не скроешь от нее.
– Зятек-то надолго вернулся? – спросила вдруг, не скрывая улыбки.
Она в хохоте упала навзничь на постель. Встала, щеки пылают. Сама вроде рада, что все обнаружилось.
– Ну, мам, от тебя ничего не утаишь.
– На то я и мать, доченька.
Помолчала.
– Только меру не забывайте. А то, я чаю, и рассвет сегодня прихватите.
– Да нет, мам. Ты только нижний крючок не накидывай.
– Накидывай, не накидывай, все одно – проснусь.
Совсем взрослая стала дочь. Даже отец подметил: мимо зеркала проходит, остановится, волосы поправит, платье одернет. Не заметишь, как сваты придут с торгом. Готовь, мать, приданое. Вот только не слышно, кому голову вскружила. Жена все молчит. Улыбается и молчит. Не приступишься ведь к ним с расспросами. Придет час, сами скажут.
Час свиданья всегда неповторим, как неповторимы минуты расставанья. Но если на пороге разлуки сердце, терзаясь ввиду наступающего одиночества, словно само усмиряет себя, потому что не верит в безысходность грядущего, то перед каждой новой встречей чувства, полнящие грудь, не перестанут вздымать ее, пока не найдут подтверждения взаимности.
Настя огородами вышла за околицу. Дожидаясь урочного часа, она воображала, как встретится с Имамеем. Как спокойно подойдет, поздоровается. А тут вся переполошилась. Вдруг да не придет. Может, и знака-веточки не было? Просто ветер занес ее. Или дела какие в первый день по возвращении оставят дома.
Уж и взлобок виден, в сумерках куст темнеет одиноко. Наверное, он сидит, обхватив колени. Где же сидит? Было бы видно. Не пришел, задерживается. Нет, никогда такого не случалось.
Вон он! Вон из-за куста появился. Смотрит на нее. Зашагал навстречу. Она идет спокойным шагом. И никакого волнения. Переволновалась дома. Он тоже идет спокойно. Десятка два шагов осталось. Видна широкая улыбка. Посмотрел куда-то через плечо. Это чтобы смущение не показать. Вот он, в нескольких шагах. Грудь – будто изнутри все поднялось. Горло сдавило. Сама не заметила, как сорвалась, побежала. Обхватила за шею, уткнулась в плечо. Вот дуреха. Заплачь еще.
Он обнял, качает ее из стороны в сторону.