Кухонная мебель – фанера, обшитая дешевым пластиком – словно пыталась мимикрировать под стиль, или, вернее, бесстилье шестидесятых. В холодильнике потихоньку разлагались увядшие фрукты и овощи, в морозилке лежали упаковки быстрозамороженных готовых блюд с пониженным содержанием жира. Один из шкафчиков под завязку был забит алкоголем в мелких сувенирных бутылочках, среди которых затесалось несколько бутылок нормального размера. Дешевый джин, неожиданно дорогая водка «Серый гусь»… Крепкие напитки в этом доме пили отнюдь не в виде коктейлей.
В крошечной спальне – три на три метра – дешевая мебель из ИКЕА. Внутри мрачновато – вид из окна представлял собой сплошную стену вьющегося плюща. До заросшего зеленью холма можно было бы дотянуться рукой, если б не наглухо закрытые, да еще и закрашенные оконные рамы. Дешевый вентилятор в углу старательно делал вид, что создает свежесть, но победить слабый запашок мертвечины ему не удавалось.
Слабый, потому что сухой лед замедлил разложение. Но всем нам рано или поздно суждено сгнить.
– Черви успели завестись? – спросил я.
– По чуть-чуть в носу и ушах – похоже, мухи нашли щель под дверью. Тупые оказались мамашки: их несчастное потомство вымерзло напрочь.
Шкафчик, использовавшийся в качестве гардероба, содержал скудный запас неброской учительской одежды. Благопристойной до такой степени, что это вызывало тоску, вплоть до белого хлопчатобумажного белья без каких-либо признаков сексуальности.
Часть места у кровати отвоевал компактный письменный столик – в отличие от прочей мебели, с претензией на настоящее дерево. Ваза с засохшими цветами рядом с невыцветшим прямоугольником на месте, где был компьютер. Фото в белой деревянной рамке. На фото – Элиза Фримен рядом с лысоватым рыжебородым мужчиной примерно ее возраста на фоне шеренги игральных автоматов в ослепительно, кричаще ярком помещении. Оба – в футболках и шортах, глаза – слегка остекленевшие, но сияющие от радости. Мужчина поднял над головой целый веер купюр; Элиза обнимает его за талию и вздымает два пальца в победном жесте.
Понизу рамки вилась надпись, сделанная красным фломастером: «Сэл сорвал куш в Рино!» Вокруг надписи нарисованы розовые сердечки с зелеными ромашками.
– Хоть кому-то повезло, – заметил Майло, не прекращая копаться на полочках и выдвигать ящики.
Последним этапом осмотра была ванная комната. Фибергласовый модульный шкафчик вокруг раковины, стандартная конструкция, не на заказ. Полочка для лекарств пуста – очевидно, все изъяли криминалисты. Ванна давно не чищена, но больше ничем не интересна.
Майло уставился на ванну. Надо полагать, прощупывал ауру, хотя внешне это никак не проявлялось. Наконец он снова повернулся ко мне.
– Ее дружка, как нетрудно догадаться, зовут Сэл. Фамилия – Фиделла. Открыл дверь собственным ключом. Ее машина была на месте, нигде никаких следов взлома или борьбы. Нашел Элизу в ванне, засыпанную сухим льдом, без одежды, синюю. С учетом сублимации лед закупали мешками, килограммов десять-пятнадцать. Крови не было, так что сразу заподозрили передозировку. Хотя ее не рвало, пустых упаковок от таблеток рядом не валялось, да и Фиделла говорит, что наркотиками она не баловалась. Фиделла позвонил в полицию; звонок записан, я трижды прослушал запись. Судя по голосу, он был совершенно ошеломлен находкой, однако сам я поговорить с ним не успел, и все, что о нем знаю, – запись в деле, которую оставила полиция Северного Голливуда. По большому счету они просто переписали его данные с водительского удостоверения, так что мнения о нем я пока не составил.
– Где он живет?
– Тут недалеко, в Шерман-Оукс.
– Парочка, но живут отдельно?
– Иногда так даже лучше выходит.
– А иногда это, напротив, признак серьезных проблем в отношениях.
– Ты еще познакомишься с этим парнем, тогда и делай выводы. Идеи есть?
– Там, на видео, она не производит особо театрального впечатления. Даже наоборот – когда самое время устроить драму, она себя сдерживает.
– Признак депрессии. Думаешь, самоубийство?
– Тело лежало поверх льда или подо льдом?
– Частично покрыто льдом.
– Тогда уже через несколько секунд ей должно было быть очень больно. Как при тестах на болевой порог, когда руку погружают в обычный лед, только еще сильней. И кожа должна быть обожжена.