Такая простая концепция и в то же время такая чуждая.
Я больше не могла сопротивляться. Это должно было прекратиться.
Если бы я провела еще одну секунду в его объятиях, или еще одна песчинка упала бы в кучу на дне моих песочных часов, чаша весов бы безвозвратно накренилась.
Это толкнуло бы меня через край.
Я не могла этого сделать. Мои обязанности кричали на меня из могилы голосом отца. Поколения Монтегю нуждались во мне, чтобы не сбиться с курса. Мы все слишком многим пожертвовали, чтобы поддаваться эмоциям.
И все же в течение этих лет обмана я чувствовала, что Алтон знает. Не сознательно — он бы избил меня еще сильнее, чем раньше — а интуитивно. Вот почему я полагала, что он рассуждал так, будто Александрию может привлечь Леннокс. На мой взгляд, это была последняя попытка с его стороны, но, поскольку часы продолжали тикать, отчаянные времена требовали отчаянных мер.
Мои теории основывались на вере Алтона в старую пословицу: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Его ставка выиграла.
Теперь все, что мне нужно сделать, — это доказать его причастность. Мой следующий визит к Гамильтону и Портеру включал приватную беседу с Натали, секретаршей, которая упомянула «Дель-Мар» Александрии.
Следующий глоток шардоне застрял у меня в горле, цитрусовый аромат больше не был гладким, скорее грубым, он отказывался опускаться, сопровождаемый ревом голоса мужа.
— Аделаида! — Он повторил мое имя, сначала тише, потом громче, приближаясь к библиотеке.
Сознательно я заставила себя проглотить жидкость, пытаясь выключить фотографии на телефоне и обрести голос.
— Я здесь.
— Какого черта ты сидишь здесь в гребаной темноте?
Комната наполнилась светом, когда он нажал на выключатель. Моргнув от яркого света, я сунула телефон под плед и встала, чтобы встретиться с ним. Я понятия не имела, что случилось, но когда он вошел, библиотека наполнилась облаком ярости, которое сопровождало его.
Поставив бокал на ближайший столик, я обхватила свои внезапно похолодевшие руки, пытаясь скрыть, что дрожь возобновилась. По тому, как встали дыбом волосы у меня на руках, я сделала вывод об одном — он знал о моем визите к адвокатам. Я вызывающе вздернула подбородок и попыталась вспомнить опровержение, которое планировала в качестве оправдания. Однако мысли покинули меня, когда он продолжил свою тираду.
— Я послал эту чертову горничную найти тебя, а она вернулась ни с чем. Где тебя черти носили?
Все еще борясь со своей защитой, я пробормотала:
— Я… я была здесь. Наслаждалась видом. Еще достаточно тепло, чтобы открыть окна…
— Все это чертовски поражает!
Я смотрела ему в лицо, его грудь была так близко от моей, что я чувствовала тепло от него. Его обычный багровый цвет, видимый румянец его гнева, просачивался от воротника вверх по шее и щекам.
— Все? О чем ты говоришь?
— Спускайся в мой кабинет. Ты должна знать, что случилось.
Моя рука затрепетала у шеи, когда я сделала шаг назад. Колени ослабли, я опустилась на кушетку.
— Александрия? Что случилось?
Глаза Алтона сузились.
— Нет, Аделаида, на этот раз не твоя дочь пытается все разрушить.
У меня пересохло в горле. Я должна была знать, что меня ждет.
— Я…
Он не дал мне закончить.
— Не все дело в тебе! — Он окинул взглядом мой наряд. — Спускайся в мой кабинет. Не беспокойся о том, чтобы одеться. Только Сьюзи и Брайс. Нужна семейная конференция.
Облегчение и замешательство сменили мою первоначальную тревогу.
Я покачала головой. Было уже больше десяти. Какого черта Сьюзи и Брайс оказались в его кабинете?
— Что случилось?
Он резко обернулся.
— Просто заткнись и слушай. Ты все узнаешь через минуту. Мы должны положить конец этому цирку.
Я приросла к полу библиотеки, яркий свет теперь скрывал мирный вид. В больших свинцовых окнах я видела только свое отражение. Какое — то мгновение я наблюдала, как женщина в зеркале расправила плечи и завязала пояс халата.
Это мой дом. Я давно решила не позволять присутствию моей лучшей подруги в любой ситуации, даже когда мы относились к категории семьи, запугивать меня. Если бы Алтону понадобилось провести семейное совещание, я бы заняла место миссис Фицджеральд за этим чертовым столом и самодовольно улыбнулась шлюхе, которая охотно облегчила мне жизнь. Может, когда все закончится, он найдет причину поехать в город — может, поработает — и я хорошо высплюсь.