Сжавшись в комок, я сидела на земле, пытаясь прийти в себя.
– Не прощу. Никогда не прощу! – пообещала сама себе.
Слёз больше не было. Была пустота.
Встала и, пошатываясь, дошла до машины.
– Давай, Лилечка! Надо жить! Жить, чтобы увидеть, как им прилетит бумерангом. Уйдёшь, как пришла, – я нервно рассмеялась. – Мы ещё посмотрим. Кто куда уйдёт.
Взяв телефон, увидела более тридцати пропущенных звонков.
– Катюша…, – прохрипела я в трубку.
– Лиля? Что с тобой? Я звонила. Ты где? – она взволнованно затараторила беспокоясь.
– Я… все плохо, Катя. Очень.
– Я приеду! Прямо сейчас. Ты доехала до бабушки?
– Нет ещё, еду. Кать… ты же помнишь про адвоката? Мне нужен самый лучший.
– Да, да. Нашла я тебе самого сильного адвоката. Она та ещё акула! Монстр просто. Всё, еду я. Встретимся у бабушки и поговорим.
– Спасибо, Катюш. Я тоже сейчас там буду.
Закончив с ней разговор, отключила телефон. Среди пропущенных были звонки и от Тимура, и от дочери. Нет. Не хотелось ни с кем разговаривать. Я не готова никого прощать.
Глава 4 Растерянность
Когда я все-таки доехала до дома, Катюша уже была там.
– Ну, ты что? – воскликнула она, но, пригляделась и подскочила, обнимая. – Боже, Лиля! Пойдём в дом. Тётя Лена уже всё приготовила для нас.
Пока Катя суетилась, проверяя запасы и накрывая на стол, я тихо сидела, забравшись с ногами в старое кресло.
– Рассказывай, – она поставила передо мной бокал с вином и нарезку с сыром.
Горько усмехнувшись, я рассказала всё, что произошло в Запрудном, а потом включила ей видео.
– Пизд@ц!... – Катя не выбирала выражения, но в данном случае я была с ней согласна. – Ты знаешь, мне кажется, она кукухой поехала, твоя Фандусовна. А Тимур? В голове просто не укладывается!
– И у меня не укладывается, – прошептала я.
Катя бросила на меня быстрый взгляд и долила вина.
– Зарина?
– Не надо…, – я выставила вперёд ладонь. – Я не могу об этом.
Говорить о предательстве дочери было очень больно. Я пока не готова это обсуждать ни с кем. Даже сама с собой. Может, потом. Когда-нибудь потом.
Катя кивнула, и добавила:
– Вот так Лена… Слушай, а ребёнок-то чей?
– Какая разница? Знаешь, мне всё равно. И может, даже жаль, что не Тимура. Он так хотел сына, – мой голос дрогнул, усилием воли подавив всхлип, продолжила. – Пусть выясняют сами. Не хочу.
– Ну да, понимаю. Лиль… ты знаешь, мне кажется, то, что сотворила Фандусовна – это уголовное дело. У тебя все выписки из больницы сохранились? Ты же чуть не умерла в тот раз. Такое сильное кровотечение было!
– Сомневаюсь, что уголовное. Столько времени прошло. Там же есть какая-то давность. К тому же, пила таблетки я сама. Просто странно… от неё я не принимала таблетки. Если только она их Тимуру дала, а он мне.
При имени мужа сердце снова сжалось от боли.
– Ляля, ну не плачь…, – Катюша подсела ближе, обнимая. – Не надо.
Потрогав щеки, удивилась, что они мокрые.
– Я и не заметила, что плачу. Оно само как-то. Даже не знаю, как всё это пережить, Кать?
– Время… просто нужно время, – Катя пожала плечами. – Тебе нужно отвлечься. Давай я завтра привезу Галину Владимировну сюда? Уверена, она не откажет. А потом, как передашь ей все права, уедешь. На море, туда, где солнце, вино, горячие мужчины…
Я покачала головой.
– Мне бы туда, где холодно. И медведи. И больше никого вокруг.
Катя рассмеялась.
– Ладно, подумаем об этом, – она подняла бокал. – За медведей!
Завернувшись в одеяло, я лежала и, смотря в темноту, думала.
Как так всё случилось в моей жизни? Как я оказалась в такой ситуации и, самое главное, почему?
Почему я допустила, что мою жизнь полностью разрушила злоба и ненависть матери моего мужа.
Получается, я допустила это. Сама пустила в свою семью, и дала ей такую возможность.
Так думать было невыносимо! Понимать, что ты жила в обмане…
Снова потекли слёзы. Интересно, когда-нибудь эта боль пройдёт?
Утром Катюша уехала в город, оставив меня, завернутую в плед, сидеть в кресле-качалке.
– Я недолго. Телефон твой в комнате, на зарядке, но выключен.
Она обеспокоенно посмотрела на меня. Я улыбнулась уголками губ, стараясь её успокоить.
– Все хорошо, Катя. Езжай.
Сил двигаться не было. И желания, честно говоря, тоже. Я сама себе напоминала пустую куклу.
На меня накатило бессилие, которое породило безразличие. Наверное, это был откат после вчерашнего эмоционального всплеска.
Сидя в кресле-качалке, всё так же думала, что я могла сделать вчера. Или не сделать. Может, если бы я оставила всё как есть, мне не было бы так больно? Может я не узнала бы ту страшную правду о своих потерянных детях. Не увидела бы предательства дочери. И мне было бы легче. Подумаешь, изменил муж. Это такая ерунда по сравнению с той болью, что я испытываю сейчас.
Альфира Фандусовна не права, мне всё равно на то, что я уйду, как пришла. Всё равно. На фоне того, что я узнала, это вообще ерунда.
Я уже давно не завишу от мужа. Я хорошо зарабатываю для того, чтобы не бояться. К тому же моё образование при мне. Я маркетолог. Причём, судя по успешности моего бизнеса, достаточно грамотный. И даже если муж лишит меня всего, мои знания останутся со мной. Усмехнулась, мне не страшно остаться ни с чем, мне страшно от того, что я осталась одна.
Возможно ли простить предательство близких? И надо ли прощать? Одно я знаю точно. Любое зло должно быть наказано.