— Интересно, что они делают здесь, в Алмакс-Эссэмбли-Румз? — пробормотала я. В самом деле, это место, где на столах стояли лишь лимонад и чай, вряд ли могло представлять интерес для членов жокейского клуба — мужчин бывалых, любящих спорт, азартные игры и соответствующие этим увлечениям напитки.
— Сэр Чарльз неравнодушен к миссис Уэлтон, — сказала Каролина. — А миссис Уэлтон почти всегда в Алмакс-Эссэмбли, потому что в этом сезоне она выводит в свет племянницу своего мужа.
Это выглядело вполне логичным обоснованием появления здесь сэра Барбери. Стейд же, насколько я поняла, просто сопровождал его. Всем было известно, что лорд Стейд не является членом жокейского клуба, но мечтает о том, чтобы в него вступить.
Я заметила, как при виде темноволосой дамы в бледно-голубом сатиновом платье глаза сэра Барбери оживились. Он сказал что-то Стейду, а затем подошел к женщине, которая приветствовала его на редкость сердечной улыбкой. Стейд тем временем оглядывал заполненный людьми зал. Взгляд его остановился на мне и замер. Долгое время мы молча смотрели друг на друга.
«Убийца», — мысленно произнесла я.
— Могу ли я пригласить вас на этот танец, леди Грейстоун? — раздался совсем рядом чей-то голос.
Это был мистер Круик, весьма богатый джентльмен средних лет, во владении которого находился конный завод, расположенный неподалеку от Ньюмаркета. Мистер Круик являлся членом жокейского клуба. Я вспомнила, что он приходил на похороны моего отца.
— Очень рада вас видеть, мистер Круик! — с улыбкой сказала я. — Что вас привело в такое скучное место, как Алмакс-Эссэмбли-Румз?
— Желание сбыть с рук дочь, моя дорогая, — со вздохом ответил мистер Круик. — Ее первый бал состоялся в самом начале сезона, но потом вышло так, что моя лучшая племенная кобыла должна была ожеребиться, и я уехал домой. Жена, однако, настояла на моем возвращении, и вот теперь я вынужден проводить такие хорошие деньки в Лондоне. И как назло стоит такая замечательная погода! Разумеется, к главным событиям сезона скачек я уеду обратно в Ньюмаркет. Я уже сказал жене, что в любом случае буду на розыгрыше главного приза, даже если для этого мне придется пропустить свадьбу Беллы.
Я сочувственно кивнула, а мистер Круик с опаской посмотрел в сторону танцевальной площадки, где музыканты настраивали свои инструменты перед очередным танцем.
— Надеюсь, то, что они собираются играть, — не один из этих новомодных вальсов, — сказал он. — Мне бы не хотелось оттоптать вам ноги.
— Может, этот танец нам лучше переждать, мистер Круик? — с улыбкой спросила я. — Вон там я вижу два стула, на которых мы с вами можем спокойно посидеть.
— Вот это именно то, что надо, леди Грейстоун! — просиял мой собеседник и, когда мы направились к стульям, добавил таким тоном, словно сообщал мне страшную тайну:
— Танцы — это совсем не мой конек.
Когда мы уселись, я поправила юбку и сказала:
— Только что я видела, как здесь появился лорд Стейд в компании сэра Чарльза Барбери. Трехлеток Стейда, Кестл-Рук, наверняка будет одним из главных фаворитов на скачках этого года.
— Боюсь, что так, — мрачно отозвался мистер Круик. — Я сам выставляю на скачки своего трехлетка, и он едва ли не лучший из всех, какие у меня когда-либо были, но жеребята, полученные от Алькасара, — просто выдающиеся животные.
— Да, они в самом деле показывают хорошие результаты.
— Не понимаю, как это может быть, — пробормотал мой собеседник. — Сам Алькасар, когда участвовал в соревнованиях, был весьма посредственной лошадью.
Заиграла музыка. И это в самом деле оказался вальс. Я некоторое время наблюдала за кружащимися в танце элегантными парами и потом, изображая полное неведение, сказала:
— А я и не знала, что лорд Стейд — член жокейского клуба.
— А вот и нет, — тут же последовал ответ. — Он дважды обращался с просьбой о приеме, но оба раза его забаллотировали.
— Забаллотировали? — переспросила я, имитируя изумление. — Но ведь он маркиз!
— Сам по себе титул еще ничего не решает, — заявил мистер Круик, чей дед был герцогом.
Я чувствовала, что Стейд, стоящий в противоположном конце зала, все еще продолжает смотреть на меня. Не обращая на него внимания, я спросила:
— А что, о нем есть какие-то компрометирующие сведения?
— Несколько лет назад ему едва не запретили выставлять своих лошадей на скачках, — понизив голос, сообщил мне мистер Круик. — Как-то раз один из его питомцев проиграл гонку, хотя по всем прогнозам должен был победить. А буквально на следующий же день после этого та же лошадь с большим отрывом опередила фаворита скачки, который, кстати, принадлежал мне. Разумеется, возникли вопросы. В итоге было решено, что во всем виноват не Стейд, а жокей.
— Раз его забаллотировали, значит, есть немало людей, которые считают лорда Стейда человеком сомнительной репутации?
— Именно так, моя дорогая.
— Судя по всему, лорд Стейд и сэр Чарльз Барбери находятся в весьма дружеских отношениях, — заметила я.
— Я знаю. — Мой собеседник снова помрачнел. — Чтобы отказать в просьбе о принятии в жокейский клуб, достаточно, чтобы против было подано два голоса из девяти. Именно Барбери и я постоянно выступали против допуска в ряды членов клуба лорда Стейда.
— Вот как.
— Да. Но теперь, как я слышал, лорд Стейд пообещал Барбери, что тот сможет скрестить одну из своих лучших кобыл с Алькасаром.