— Да, это его настоящее имя.
— Тогда у меня для вас дурные вести, — Симеони все больше смущался. Чтобы как-то потянуть время, он снял старый выцветший плащ и положил его на стул. Потом уселся сверху, — Серве был вашим другом?
— Да, — ответила Катерина, и голос ее дрогнул, — Говорите, прошу вас.
Симеони сглотнул.
— Серве считали еретиком не только католики…
— Он не был гугенотом, я знаю, но гугеноты помогли ему бежать в Женеву.
Симеони опустил глаза.
— Вы регулярно получали от него письма?
— Последнее пришло в прошлом году.
— Боюсь, мадам, что больше не получите.
Сердце Катерины забилось так сильно, что заболела грудь. Она еле выговорила:
— Что с ним?
Симеони глядел в пол.
— Хотел бы я, чтобы вы получили это известие не от меня, — прошептал он, — Серве сожгли живым несколько месяцев назад. Приказ о казни отдал лично Кальвин.
Пронзительный крик вырвался у Катерины. Она взглянула на Симеони с какой-то слабоумной улыбкой:
— Вы лжете. Не понимаю, зачем…
— Я не лгу, герцогиня. — Симеони поднял на нее грустные голубые глаза. — Удивляюсь, что вы ничего об этом не знали. О процессе Серве говорила вся Европа. Кальвин потребовал, чтобы он отрекся от тезиса о человеческой природе Христа. Он отказался, и его отггравили на костер.
Пропасть отчаяния поглотила разум Катерины. Она не знала, что сказать, что подумать. Из горла сами собой вырвались рыдания, но они не дали выхода отчаянию: просто разум так отреагировал на покрывшую его тьму. Откуда-то издалека до нее донесся голос Джулии:
— Вы вправду любили его, мама?
Катерина даже не разобрала смысла слов. Соображать она была не способна.
Потом она почувствовала, как руки Джулии гладят ее по волосам, а сердце дочери бьется совсем рядом. Она ухватилась за это тепло, которое тоже шло из бесконечного далека. Заботливые пальцы старались вытереть ей слезы.
А Симеони продолжал говорить:
— Все порядочные люди, к какой бы вере они ни принадлежали, были возмущены тем, что случилось с Серве. Женева в одночасье потеряла свою репутацию вольного и толерантного города. Может, Кальвин и сам такого не ожидал. Он человек суровый, но честный и осмотрительный. Кажется, что рекомендательное письмо, которое Серве вез с собой, и решило его участь, не оставив другого выбора. Это было настоящее обвинительное заключение.
Из всего сказанного Катерина не поняла ни слова. Она продолжала рыдать на груди у дочери. Джулия обернулась к другу.
— Габриэле, похоже, Серве оказался жертвой какого-то обмана. Так?
Симеони кивнул.
— Я слышал только сплетни. Говорили, что тот, кто спас Серве во Франции, погубил его в Швейцарии.
Катерина вдруг очнулась от оцепенения и властным жестом отодвинула от себя Джулию.
— Рекомендательное письмо Серве к Кальвину написал Пьетро Джелидо. Это он расставил ловушку. — Слезы еще бежали у нее по щекам, но голос обрел решимость, — Это он, чудовище. Он понял, что я люблю Мишеля, и послал ого на смерть.
— Я бы так не говорил, — заметил Симеони, — Не знаю, насколько повлияло его вмешательство. Я передал вам только сплетни и не уверен, что на самом деле все обстояло именно так.
— Зато я уверена. — По мере того как в ней нарастала ненависть, Катерина приходила в себя, снова обретая самообладание и ясность ума. Слезы высохли на щеках, а голубые глаза, в последние годы чуть затуманенные, опять засияли ледяным блеском. — Но я отомщу. Он заставил Мишеля бежать, потому что не был уверен, что инквизиция приговорит его к костру. И меня сделал соучастницей преступления.
Джулия все еще находилась в замешательстве.
— Если все это верно, то он и в самом деле зверь в человеческом облике. Но вы прекрасно знаете, мама, что я его всегда таким и считала. Хотя, я думаю, замыслить подобное преступление — слишком сложная задача.
— Мне тоже так кажется, — вмешался Симеони. — Все это слишком напоминает историю с Претом и Беллерофонтом, с Кальвином в роли Иобата.
У Катерины вырвался крик.
— О господи! Тогда все действительно начертано на звездах. Кардано знал наперед, что должно случиться! Он меня предупреждал, а я не поняла!
Она была сама не своя, словно какая-то необоримая сила завладела ею.
Взволнованная Джулия взяла мать за руку и попыталась усадить ее в кресло.
— Прошу вас, сядьте. Вам надо прийти в себя. Успокойтесь, и мы сможем все обсудить и попытаться понять, насколько обоснованна гипотеза о совершении преступления через посредника.
Катерина силой высвободилась.
— О, теперь я абсолютно уверена.