— Что вы из тех, кто любит вещи больше, чем людей.
— И это все? — спросила она, подняв брови.
— Да.
— Вы правы. Я действительно считаю, что иметь дело с вещами проще, чем с людьми. Но ведь это не единственный вывод, к которому вы пришли?
— Единственный. А о чем вы подумали?
— Вы считаете, что мне известно, кто убил мою дочь.
Взглянув на нее, я решила забыть о такте и щепетильности.
— Да, миссис Гриффин, именно так я и считаю.
— Тогда почему я это скрываю?
— Не знаю.
Она стала нервно подергивать выбившиеся пряди на своем парике.
— Возможно, вы думаете, что это сделала я? Вот к какому выводу вы пришли.
Я не знала, что ответить.
— Вам ведь приходила в голову такая мысль?
— Да, — прошептала я.
— В какой-то степени вы правы.
Я затаила дыхание. Миссис Гриффин надолго замолчала, потом произнесла:
— Это я ее убила.
Я смотрела на эту странную высохшую старушку, которая, казалось, едва дышала, и пыталась решить, верна ли моя теория или она играет со мной в очередную игру.
— Не в буквальном смысле, конечно, — добавила она, широко раскрыв глаза.
— Тогда кто?
Фрэнсис поморгала.
— Этого я сказать не могу. Но в случившемся есть и моя вина, так что я тоже в ответе за то, что произошло.
Она затрясла головой, повторяя:
— В ответе, в ответе.
Я провела рукой по ее лбу. Он весь горел. Она схватила мою руку и поцеловала.
— Вы все понимаете, я уверена!
— Миссис Гриффин, пожалуйста, скажите мне, что на самом деле произошло. Не держите это в себе. Я уверена, вы сами хотите мне все рассказать.
— Нет, вы не понимаете. Я просто не могу… Ни одна живая душа об этом не узнает. Но уверяю вас, что я люблю не только вещи. Не такая уж я плохая, хотя сделала много такого, о чем впоследствии жалела, и считаю себя виноватой в смерти своей дочери. Каждый божий день я думаю о ней, тоскую без нее, мучаюсь от сознания собственной вины. Нет, я вовсе не злодейка и вполне способна на человеческие чувства! Я хочу, чтобы вы это поняли, Фейт. Вы должны понять и простить. Обещаете мне?
Я не успела ответить. Вернулась сиделка в сопровождении Дина, везущего кресло-каталку. Эта черно-белая парочка своим непреклонным видом напоминала некую суровую скульптурную группу.
— Вот ваше кресло, мадам, — объявил Дин.
— Только ненадолго, — тихо сказала мне Элли.
— Я не уверена, что она вообще захочет выходить, — ответила я.
— Что вы там шепчетесь? — строго спросила старуха. — Я не переношу, когда шепчутся в моем присутствии.
— Так вы будете смотреть мою работу, миссис Гриффин? Дин готов отвезти вас, если вы захотите.
— Нет, — проговорила она, отмахнувшись от нас движением руки. — Я слишком устала. В другой раз.
Дворецкий с сиделкой чуть заметно усмехнулись, как бы празднуя надо мной победу. Я смущенно смотрела, как Дин неторопливо и с достоинством вывозит кресло из спальни. Жаль, что я утратила его расположение.
— А сейчас нам надо немного поспать, — обратилась Элли к миссис Гриффин.
Проскользнув мимо меня, она принялась взбивать подушки и поправлять одеяло, но Фрэнсис жестом приказала ей отойти.
— Я сейчас пойду в зал и кое-что доделаю, а потом поеду домой, — сказала я.
— Подождите! — закричала миссис Гриффин. — Когда я вас снова увижу?
— Через неделю, не позже.
— Подумайте над тем, что я вам сказала.
— Обязательно. Всего хорошего.
Сиделка закрыла за мной дверь. Если у меня и были какие-то сомнения относительно поездки к Роберто Мади, после этого разговора они окончательно исчезли. Вероятно, Гарри был прав, когда утверждал, что миссис Гриффин не убивала Кассандру. Тогда почему она хранила молчание целых двадцать лет и даже на смертном одре отказывается раскрыть тайну? Или правда столь ужасна? Значит, это отец. Безупречный Холт Гриффин. Он — убийца, а она по какой-то причине его покрывает. Но зачем отцу убивать свою собственную дочь?
Спустившись вниз, я взяла в библиотеке фотографию Кассандры. Она была нужна мне, чтобы дописать портрет. Спрятав ее под пальто, я вышла в сад. Утренний воздух был пронизан холодом и сыростью, небо затянули тучи. Я шла и смотрела, как мое дыхание превращается в легкие клубочки пара.
Взбежав по лестнице, я вошла в павильон и осмотрелась. Моя работа была почти закончена, все стены покрывала роспись. Я была довольна тем, что получилось, а то обстоятельство, что миссис Гриффин собирается превратить «Хейвен» в музей, только увеличивало мою радость. Хотя я всегда гордилась своим безразличием к памяти потомков, должна признаться, что эта идея меня взволновала.