— Наверное, около тринадцати лет. Какого черта ты здесь делаешь?
Она мгновение смотрит на меня, прежде чем издать смешок. — Ты действительно не в курсе событий, не так ли? Мой покойный отец заключил сделку с Сальваторе Романо, выдав меня замуж за Луку.
О черт. Мои брови подпрыгивают, когда я перевариваю этот маленький кусочек информации. Потом я вспоминаю, как Марко упомянул, что Лука женат на женщине по имени Иззи.
— Так почему ты здесь? Он что-то натворил? Тебе нужна помощь?
— О, милая, если кому-то и нужна помощь, так это ему, — говорит она с издевкой, и я улыбаюсь ей. Я не знакома с Лукой лично, но из того, что сказал мне Марко, я знаю, что он определенно будет держать Иззи в напряжении, но я знаю, что она ответит ему тем же.
— Я здесь, потому что Марко выискивает информацию о тебе, и он попросил меня не говорить Луке. И прежде чем ты сорвешься, он всего лишь хочет знать, как у тебя дела. Он больше ни во что не вникает, но я уже занималась этим дерьмом с одним братом Романо, и, честно говоря, мне это надоело. В любом случае, я здесь, потому что хотела попросить тебя разобраться с этим дерьмом с Марко, чтобы мне не пришлось лгать Луке.
Это... слишком много информации, которую нужно обработать прямо сейчас.
— Какого черта Марко от меня нужно?
Она смотрит на меня так, словно я только что произнесла самые нелепые слова, которые она когда-либо слышала.
— Ты, Слоан. Он просто хочет тебя.
И с этими словами она встает, подмигивает мне и выходит из квартиры, как будто это не она перевернула мою жизнь, какой я ее сейчас знаю. Марко не может хотеть меня. Это дерьмо было похоронено много лет назад. Я все еще слышу его последние слова, которые он прошептал мне, эхом отдающиеся в моей голове, и я ссутулившись в кресле и смотрю в потолок.
Ничего хорошего из этого не выйдет, так почему же он так одержим ворошением прошлого? Почему сейчас? Почему?
Мой разум кричит на меня, когда я достаю телефон из кармана и набираю его контакт, который был у меня в телефоне всю последнюю неделю. Контакт, на который я определенно не пялилась каждую ночь, пытаясь заставить себя удалить номер и жить дальше раз и навсегда. Я не контролирую свои пальцы, когда они бегают по клавиатуре, но, по-видимому, они решили за меня, буду ли я использовать этот номер.
With love, Mafia World
Я не знаю, почему ты хочешь поговорить, но не думаю, что могу прямо сейчас. Может быть, когда-нибудь.
Глава 5
Слоан
Прошлое — март 2014 года
Через три дня после моей крайне неловкой ночи пьяной глупости, Марко забирает меня из-за угла поместья, где нет камер.
Я уже много лет тайком убегала из дома, поэтому знала, что для него безопасно забирать меня оттуда. Я украдкой бросаю на него взгляд краем глаза, отмечая, как он откидывается на спинку сиденья во время вождения.
Учитывая, каким чертовски собранным он обычно кажется, водить ему определенно не нравится. Я ожидала, что он будет приверженцем правил (я знаю, я знаю семью, к которой он принадлежит, и, очевидно, он регулярно нарушает закон), но я подумала, что он будет одним из тех, кто ставит безопасность превыше всего. Я, конечно, не ожидала, что он будет игнорировать все без исключения ограничения скорости и вести машину так, словно он гребаный гонщик NASCAR.
С другой стороны, у него быстрые рефлексы, и, кажется, он справляется, следуя моим указаниям, когда я указываю ему, куда ехать. После часа езды мы подъезжаем к лесистой местности, и я выскальзываю из машины прежде, чем он успевает подойти и открыть дверцу. Очевидно, ему не понравилось, тик у него в челюсти имеет какое-то значение, но он не стал обращать на это внимания.
Он жестом показывает мне идти вперед, и я начинаю идти. Мы идем в уютной тишине, не чувствуя необходимости заполнять ее светской беседой. За годы общения с Марко на мероприятиях я поняла одну вещь: он предпочитает наблюдать, а не беседовать. Хотя, когда мы вдвоем, он кажется гораздо более самостоятельным и разговорчивым. Кажется, у нас никогда не заканчиваются темы для разговора, когда мы переписываемся, учитывая, что мы переписывались каждый день в течение последнего месяца.
Мы добираемся до места назначения, и я сажусь на скамейку с видом на город. Моя мама часто приводила меня сюда, когда я была ребенком, и она думала, что для нас будет безопаснее находиться вне дома. Финна обычно втягивали во все, что, черт возьми, затевал мой отец, но мы с мамой большую часть времени были предоставлены самим себе, и ей не нравилось, что я нахожусь рядом с людьми моего отца.
— Здесь так спокойно, когда смотришь вниз на хаос, — говорит Марко, и это первый раз, когда мы разговариваем с тех пор, как я села в его машину.
— Мама часто приводила меня сюда. Мне всегда нравилось смотреть на город сверху, отсюда он почему-то кажется меньше.
— Вы были близки? — спрашивает он.
Мои губы растягиваются в легкой улыбке. — Мы были единственными женщинами в моей семье, которые большую часть времени предоставлены сами себе.
— Ты была одна после аварии, да?
Он не говорит, что сожалеет о моей потере, или о каких-либо других бесполезных банальностях, которые люди обычно произносят, когда упоминают о ее смерти. Он не хуже меня знает, что соболезнования ничего не изменят.
Его мама умерла, когда родился его младший брат, так что он тоже знает боль. Моя мама погибла три года назад в автомобильной аварии, вызванной бурей. Я думаю, было бы легче, если бы ее смерть была связана с бизнесом моего отца, потому что, по крайней мере, тогда мне было бы кого винить.
— У меня есть Финн. Мы намного ближе, чем думают люди. Поскольку моему отцу не нравится, что мы проводим слишком много времени вместе, мы должны соблюдать приличия, но он моя опора. — Я не знаю, какого черта я ему это рассказываю. Если бы мой отец узнал, что я рассказывала сыну Сальваторе Романо о наших семейных делах, он, вероятно, приказал бы меня убить.