Елена Ахметова
Обманка
Утро начиналось замечательно: чужая подушка наконец-то прогнулась под голову именно так, как мне было удобно, одеяло отлично отогрело закоченевшие под вчерашним дождем ноги, а головная боль, терзавшая меня весь вечер, исчезла без следа. Лень даже открывать глаза; хотелось вознести хвалу работникам гостиницы и проваляться в волшебной постели как минимум до обеда… но проснуться я должна была вовсе не от того, что чудесно выспалась.
Чертов будильник!
Попытка нащупать на столике предательски не прозвонивший сотовый телефон ни к чему не привела. Там вообще не было столика — плохо слушающиеся спросонья пальцы наткнулись на что-то холодное и металлическое, сильно напоминающее ножку торшера.
— N'iisse rishe, El'tanne, — радостно провозгласил мужской голос из-за спины.
Я обернулась, глупо хлопая глазами спросонья: на второй половине кровати (черт, она же раза в три меньше была?!) мирно валялся незнакомый субъект мужеского полу, мило так улыбающийся в мою сторону. Насколько я помню, вчера я и не принюхивалась к спиртному, ни с кем не знакомилась, следовательно…
Инстинкт сработал прежде, чем до сонного сознания дошло, что вокруг творится что-то неладное: я зашлась приветственным визгом, плавно переходящим в ультразвук, схватила одеяло, рывком вытащив его из-под незнакомца, и соскочила с кровати — только ледяной пол босые пятки холодом обжег. Мужик, не будь дурак, первым делом зажал уши и еще зачем-то зажмурился — для надежности, видимо. Убедившись в эффективности выбранной тактики, я хотела было поднажать, но тут у меня закончился воздух в легких, и пришлось сделать перерыв, оставив дребезжащие стекла в покое.
— Ты кто такой?! — на повышенных тонах поинтересовалась я, на всякий случай отступая назад и набирая воздуха в легкие для повторной акустической атаки. Но вопрос мой оказался самым наглым образом проигнорирован: этот хам несчастный по-прежнему зажимал руками уши и попросту его не услышал. Подумаешь, какие мы нежные, а ведь я даже верхних нот не взяла…
Так. Ладно. Истерики — потом. Предъявить Смерти лично.
Первым делом — одеться, раз уж этот мужик так удачно зажмурился. Нужно только вспомнить, где здесь ванная: вроде бы вчера осточертевший деловой костюм остался именно там.
Но задачка оказалась несколько сложнее, чем я ожидала.
Начать хотя бы с того, что из комнаты, где я оказалась, вело аж четыре двери. На месте узкой односпальной койки красовалась здоровенная кровать с балдахином, который подпирали все те же металлические столбы; кроме нее, в помещении размером с малосемейную квартиру обнаружился книжный шкаф с приставленным к нему креслом и торшером, а под потолком ни к селу ни к городу висела огромная хрустальная люстра. Вот, собственно, и все, даже занавесок на большом, почти во всю стену, окне — и то нет.
Что за чертовщина?..
Еще пару раз глупо хлопнув ресницами, я дернула за ручку ближайшей ко мне двери. Заперто.
Я растерянно обернулась на сидящего на кровати мужика с зажатыми ушами. И что теперь? Паниковать? Признаться, у меня всегда были проблемы с этим видом деятельности: в моменты, когда действительно стоило бы начать метаться, как курица с отрубленной головой, я отчего-то просто начинала искать выход из ситуации или хотя бы уютную нишу, где можно переждать бурю.
Но что теперь-то?
Тяжело вздохнув, я поплотнее завернулась в одеяло и села на краешек кровати, выжидательно уставившись на сжавшегося в комочек мужика. Хорошо хоть одет вплоть до идиотского галстука-бабочки (хоть и бос), а то уж не знаю, что бы я вы-творила.
Незнакомец, уловив мои передвижения, наконец осторожно отвел руки от ушей, но все же далеко не убрал, готовясь в любой момент вернуть их на исходную позицию, и даже приоткрыл один глаз, настороженно меня рассматривая. Рассудив, что вопрос о том, что он делает в моей (моей ли?) постели — или хотя бы что я делаю в его — стоит отложить до лучших времен, я повторно поинтересовалась:
— Кто ты такой?
Мужчина виновато развел руками и выдал напевную фразу на языке, в котором я не услышала даже знакомых корней слов: безумная помесь соловья с гадюкой — то заливистая трель, то угрожающее шипение.
— Do you speak English? — не теряя надежды, спросила я. Проверено: в какую задницу бы вас ни занесло, там обязательно найдется человек, знающий слова «do», «you», «English» и «oh, shit!».
Но тут мое неописуемое везение снова подняло голову: мужик нахмурился, заметив перемену интонаций и произношения, но все же опять развел руками, а потом и вовсе встал, шагнул в невесть откуда появившееся черное пятно и пропал. Пятно исчезло сразу за ним, оставив меня в полнейшем недоумении посреди заледеневшего зала.
Да что за?..
Ну ладно, будем надеяться, что он вернется с местным языковедом под мышкой, иначе с чего бы ему меня бросать тут без инструкций к дальнейшим действиям.
За окном колыхалось темно-зеленое море леса, с определенным трудом разделяющееся взглядом на отдельные волны шелестящих крон; деревья произрастали до самого горизонта, лишь около него подергиваясь блеклой туманной дымкой, плавно переходящей в серовато-белое небо, затянутое сплошной пеленой облаков. Внизу, под надежным щитом плотного слоя листвы, выводили мелодичные серенады невидимые пичуги, что-то настойчиво стрекотало, а один раз прямо к окну первого этажа дома (особняка?) вышел совершенно непуганый четверолапый зверек, классифицировать которого мне не удалось.
Все двери, ведущие из комнаты, оказались заперты; а из книг на полке мне не удалось найти ни одну, написанную на более-менее знакомом языке. Это пугало меня больше всего — где я оказалась? Как меня умудрились за какую-то пару-тройку часов увезти так далеко? И, главное, — зачем?
Мужик не возвращался уже битый час.
Я сидела на краешке огромной кровати, упершись локтями в свои колени и зарывшись пальцами в волосы. Нужно было срочно выяснить, где я и сколько времени, после чего быстро драпать в Самару (а я явно не в ней), иначе шеф мне голову снимет. Или уже снял — мысленно.
И ведь за меня никто никогда не заплатит выкуп, не будет сокрушаться по телевизору о жертве похитителей — сейчас просто некому интересоваться моей судьбой. Разве что шеф — но для того я существую только в качестве тени, очень полезной, но все же тени, на которую не стоит обращать внимания.
Но зачем? Кому могла понадобиться, не побоимся этого слова, секретутка? На этот вопрос я ответить никак не могла. Для работорговли и продажи на органы вполне могли подыскать кого-нибудь поздоровее… зачем?
— Ну и черт с ними со всеми! — постановила я. Меня посетила простая такая идея — взять чего-нибудь потверже и потяжелее да вынести одну из дверей, ибо нефиг запирать ни в чем не повинных девушек в четырех стенах.
Я встала с постели, оценивающе приглядываясь к металлическим опорам балдахина, и именно этот момент люстра и выбрала, чтобы сверзиться прямиком на кровать, рассыпая вокруг радостно сверкающие хрустальные осколки. Балдахин накренился, натужно заскрипев, а потом просто упал, неприятно бухнув и подняв облако пыли.
Я шарахнулась назад, не отводя взгляда от остатков кровати, сама не своя от мысли, что могла под ними оказаться; незамедлительно наступила босой пяткой на острый осколок, испуганно взвыла, поджав пострадавшую ногу, и тут как нельзя вовремя из появившегося посреди комнаты черного пятна выпрыгнул пресловутый мужик. По-прежнему без обуви.
Наш потрясающий дуэт нецензурным эхом отправился путешествовать по темным углам, а спокойно вышедшая вслед за мужиком девушка наградила нас скептическим взглядом, брезгливо поморщившись, и я наконец заткнулась — правда, больше из-за удивления, нежели от того, что сообразила достать из ступни осколок.
Потому что передо мной стояла точная моя копия.
Пальцы сводило от напряжения: я сидела, судорожно вцепившись в ремни безопасности и поджав под сиденье ноги, и старательно смотрела на ровный лист металлического покрытия перед собой — по нему в глубокой задумчивости разгуливали серовато-белые блики, иногда выдававшие погрешности обработки поверхности, зато порой можно было разглядеть отражения целых созвездий.