– Ну а на твой взгляд, что же это все-таки такое? – спросил Картер.
Хоуп растерялся.
– Помнишь, в свое время Бриттл назвал Высокий Дом притчей, иносказанием?
– Помню, – кивнул Картер. – Он сказал, что это – единственное доступное нам объяснение. Я не раз думал об атом.
– – И я тоже, – сказал Хоуп. – И я так полагаю, что Внешняя Тьма – также понятие иносказательное, им определяется пространство, оставшееся после создания миров по окончании Творения.
– Но как такое может быть? – изумился Грегори.
– Это за пределами понимания науки и логики, – ответил Хоуп. – Это скорее чувственная материя, нежели физическая.
Все молчали. Грегори и Картер пытались понять, что имел в виду Хоуп. Наконец Картер кивнул:
– Да. По крайней мере объяснение на уровне того, что представляет собой и сам Эвенмер.
– Да, какой-то смысл в этом есть, – согласился Грегори, – в особенности если побываешь в этих местах. Как будто попадаешь в края не от мира сего, там так одиноко, что словами не опишешь, там нет места ничему человеческому.
Картер взглянул на Грегори, удивленный той печалью и задумчивостью, с какой прозвучали его слова. В них был испуг ребенка, впервые увидевшего темноту.
Мистер Хоуп пожал плечами.
– Как бы то ни было, из-за невероятной обширности Внешней Тьмы разыскать дом, где удерживают Лизбет, будет очень сложно. Он может находиться поблизости от любой из четырех стран.
– В этом мы можем обрести кое-какую помощь, – сказал Картер и вынул из кармана осколок, подобранный им в Иннмэн-Пике. – Я не раз пробовал послушаться таинственного притяжения этого камня. Похоже, он тянет меня к югу, хотя сила его воздействия по-разному проявляется в разных местах Эвенмера, и полагаться на нее вряд ли можно. Но я подозреваю, что во Внешней Тьме прячут и Лизбет, и сокровище Иннмэн-Пика. И все же, если бы мы могли ограничить масштабы поиска…
– Некоторые из царств симпатизируют нам больше других, – прервал его Хоуп. – А вот Шинтогвин скорее всего поддерживает наших врагов.
– Но зачем анархистам понадобилось строить там дом и чего им надо от Лизбет? – спросил Картер. – Судя по письмам, ей не дают никаких заданий и ничему не обучают. Если она заложница, то ради чего?
– Вот именно! – подхватил Хоуп. – Почему они до сих пор не предъявили нам никаких требований? Никто не станет держать пленницу шесть лет просто так.
– Я намереваюсь к вечеру потолковать с Йормунгандом, – сказал Хозяин. – Может быть, он подскажет ответ.
– Вот удивительно, – нахмурился Хоуп. – Прошлой ночью я дважды просыпался – наверное, от его рева. Стропила под потолком моей комнаты сотрясались, как от раскатов грома.
– И мне так показалось, – сказал Картер. – Но я подумал, что это бушует вьюга. А ведь точно, такого рева я никогда не слышал. Дом содрогался, как при землетрясении. Но утром я проснулся и решил, что все это мне приснилось.
– У нас с тобой и прежде бывали одинаковые сны, – напомнил Картеру Хоуп. – Но тут что-то другое. Неужто и вправду что-то стряслось с нашей рептилией?
– Я отправлюсь к нему немедленно, – решительно объявил Картер, хотя при мысли о динозавре ему стало весьма не по себе – Спасибо тебе, Уильям. И тебе, Грегори. Может быть, вы вдвоем посмотрите карты и поищете самый короткий путь к Шинтогвину?
– Хорошо, – кивнул Грегори. – В этом я могу помочь.
– Отлично, – сказал Хоуп. – Счастливого пути. Мы будем с нетерпением ожидать твоего возвращения.
Картер вышел из библиотеки, по боковому коридору прошел к главной лестнице. Глаза самшитового орла злобно взирали на него с верхней площадки, темные перила на ощупь были холодными. Картер поднялся на второй этаж, повернул налево и пошел по длинному коридору, забранному дубовыми панелями и устланному алой ковровой дорожкой. По всей длине коридора лежали глубокие тени. Картер вошел в знакомую дверь и оказался в своей детской. Став Хозяином, он отказался занять отцовские покои, поэтому они с Сарой поселились здесь, и Сара повесила на стену портреты своих отца и матери. Кроме того, в комнате появились невысокий прикроватный столик с резными серафимами, сочетавшимися с фигуркой ангела на каминной доске красного дерева, и атласные покрывала под цвет алых азалий на обоях. Над камином висела сабля в серебряных ножнах, а на полке массивного трюмо с высоким зеркалом лежал обшарпанный деревянный меч и стояли четыре деревянных солдатика, красная и синяя краска на которых местами облупилась, – то были игрушки, которые Картер взял с собой из Эвенмера, отправляясь в ссылку. Сара сидела в кровати и читала Теннисона, укрывшись тремя одеялами. В комнате было прохладно, поскольку дрова в камине догорели.
– Привет, – сказал Картер. – Ты ждала меня?
– Если я скажу «нет», разве станет легче? – вздохнула Сара. – Тебе уже пора?
– Лучше поскорее отделаться. Ты боишься? Но я уже бывал у него.
– Да, и всякий раз возвращался бледный, как мим, вымазавший лицо белилами. Нет, я не боюсь, что он съест тебя, хотя такое всегда возможно. Я сама не знаю, чего боюсь. Того, что время уходит, конечно. Но если ты не против, я буду тут сидеть и в отчаянии заламывать руки, как это теперь принято у дам. Я бы этого не делала, если бы ты позволил мне пойти с тобой. Я, бывало, охотилась с отцом и неплохо управляюсь с ружьем.
– Йормунганду нипочем любое оружие. Если он вздумает напасть, от него не защитишься. И опасность всегда больше для моих спутников, нежели для меня. Я это понял, когда ходил туда с Даскином, хотя до сих пор не могу понять, почему Йормунганд пощадил его тогда, много лет назад. Вероятно, ради собственной забавы.
Картер подошел к камину и нажал на кирпич в стене рядом с ним. Кирпич легко подался, и весь камин медленно выехал вперед. За ним находилась пустая пыльная каморка с дощатым полом. Из нее наверх уводила узкая лесенка. Картер зажег фонарь и подошел к Саре.
– Я скоро вернусь. У него не задерживаются.
Они обнялись. Тело Сары было таким теплым, казалось, его тепло способно защитить от зла, от холодной зимы. Больше они не сказали друг другу ни слова. Картер отвернулся и вошел в каморку за камином.
Его ботинки оставляли следы в густой пыли. Лестница поскрипывала. По обе стороны тянулись ровные, без резьбы, обитые панелями стены. Сердце громко стучало у Картера в груди. Чем выше он поднимался, тем холоднее становилось вокруг – словно холодный воздух вопреки законам физики поднимался вверх. Когда Картер добрался до конца лестницы, с губ его при дыхании слетали клубы пара. Свет фонаря выхватывал из тьмы доски пола и центральное стропило двускатной крыши. Стен чердака отсюда не было видно. Старые сундуки, шляпные картонки, фаянсовые куклы, сломанные метлы стояли и валялись в беспорядке на полу. Было тихо, даже шума вьюги не было слышно на чердаке.
Картер стоял молча. Он был готов окликнуть динозавра, но интуиция почему-то подсказала ему, что делать этого не стоит. Не мешкая ни секунды, он погасил фонарь, выхватил Меч-Молнию, и бледный свет клинка озарил пол у его ног. Картер не шевелился, удивленный своим поступком, но понял, что напугала его пустота чердака. Он осознавал, как способен осознавать только Хозяин, что Йормунганд, который всегда встречал его сразу же у лестницы, сейчас далеко, в глубине чердака.
Картер осторожно приблизился к стене и пошел вдоль распорок, из которых торчали гвозди. Пыль забивалась в ноздри, не было видно ни зги, половицы поскрипывали, прогибаясь под весом Картера. Ему было страшно: а вдруг он ошибается, вдруг динозавр затаился и поджидает его, не признав в нем Хозяина? Он шел, ожидая, что в любой момент на нем сомкнутся огромные зубастые челюсти.