Картер рассмеялся.
– Наверное, я высказываюсь ужасно помпезно! И все же, если Вселенной придет конец и если я никогда не познаю прикосновения моего ребенка… Понимаю, звучит глупо.
– Вовсе нет. Тоскующему всегда кажется, что его тоска велика, как мир. Но укрепись в своей вере, брат. Ты – Хозяин Дома, такого, как ты, не сыщется во всем Эвенмере. Не позволяй трудностям повергнуть тебя в отчаяние.
Вдруг слева от Картера появился мистер Крейн. Братья вздрогнули – он обошел их сзади.
– Восхитительно! – восклицал мистер Крейн, лучась мальчишеской улыбкой. – Невероятно! Просто не знаю, как вас и благодарить, лорд Андерсон. Макмертри успел сделать только самые черновые наброски. Всю красоту этой лестницы мы, само собой, оценить сейчас не в состоянии, но есть у нас кое-какие задумки. Когда-нибудь я непременно обращусь к вам с просьбой прийти сюда еще раз и произвести замеры.
– Может быть, когда мы исполним то, ради чего тронулись в путь, – ответил Картер. – А сейчас нам пора.
Еще день отряд шел по коридору, вид которого мало-помалу менялся. Черные дорические колонны сменились четырехгранными столбами, арки утратили кривизну, скульптурные изображения орлов, воинов и богов уступили место угловатым абстрактным статуям – геометрическим монстрам, выглядевшим в темноте устрашающе и гнетуще.
– Ничего подобного я прежде в Муммут Кетровиане не наблюдал, – признался Макмертри. – Эти скульптуры… Они просто страшны – правда, не могу объяснить почему.
– Мы приближаемся к владениям анархистов, – сказал Картер. – Трансформация – их рук дело.
После нескольких мучительнейших часов странствия в бесконечном мраке отряд поравнялся с полуразрушенной скульптурой – кубом, из которого торчали шесть угловатых рук. Картер принялся ощупывать основание куба и наконец обнаружил на одной из его граней тайный механизм. Как только механизм сработал, скульптура отъехала в сторону, и под ней обнаружился люк, а в люке – уводящий вниз трап.
– Я ожидал, что тут будет лестница, – недовольно проговорил Картер. – Наверняка и это – проделки анархистов. Ну что ж… С потайными ходами на время покончено. Этот путь ведет к Великому Колесу Муммута, и он – единственный. Здесь мы остановимся на привал до полуночи, а потом проникнем в ненаселенные районы страны.
– Зал Великого Колеса – торговый центр, – заметил Крейн. – Там за день тысячи людей проходят. Как же нам удастся остаться незамеченными?
– Есть у меня один план, – уклончиво отозвался Картер. – Но если нас заметят, я просто-напросто представлюсь местным властям, хотя тогда всем станет известно о нашем прибытии.
– А не лучше ли сразу действовать по официальным каналам, как в Верхнем Гейбле? – спросил Грегори.
– Мы с мистером Хоупом этот вопрос долго обсуждали. Но то, что было возможно в Верхнем Гейбле, не сработает в Муммут Кетровиане. Тут правят Ашериты. Их верность хартии Белого Круга всегда была зыбкой, а граничит эта страна с Шинтогвином, с которым некогда Муммут был в союзе. Я им не доверяю. И тот факт, что недавно они закрыли границы, никак не рассеивает моего недоверия.
Как только наступила полночь, отряд спустился по узкому, но крепкому трапу. На удивление, здесь не оказалось ни паутины, ни грязи, а доски были отполированы до блеска.
– Если анархисты таким представляют себе совершенный мир, то тут у них порядочек, – проворчал Нункасл, придерживаясь за стену, чтобы не поскользнуться. – Не могли лестницу нормальную поставить.
Наконец все благополучно спустились по трапу и, миновав копию шестирукой статуи, двинулись по плавно уходящему вниз коридору, который привел к лесенкам, приставленным к стенке. Поднявшись по ним, попали в низкий ход, передвигаться по которому можно было только на четвереньках.
– Смотрите! – вскричал Даскин, указав на крошечное голое существо в форме спичечного коробка и оттого напоминавшее детскую игрушку. Существо с писком метнулось прочь, испугавшись людей. – Это что же, мышь?
– Когда-то это была мышь, – отозвался Картер, чувствуя, как от лица у него отхлынула кровь.
Двадцать минут отряд передвигался ползком и добрался до конца лаза, в конце которого их ждал узенький, не шире четырех футов, мостик, переброшенный через пропасть глубиной две тысячи футов.
– Великое Колесо! – воскликнул Макмертри. – Что с ним случилось?
Некогда Великое Колесо представляло собой огромный шар. Из каменного ядра торчали мраморные столбы, образовывавшие спицы. Теперь же здесь стояли две квадратные рамы под углом в девяносто градусов одна к другой, в результате чего образовывалось нечто вроде креста. Рамы были соединены между собой мраморными столбами, и все сооружение производило впечатление гигантского черного плетня. Да, конструкция по-прежнему была грандиозна, но теперь она была начисто лишена своей изысканной красоты. В столбах были высечены полости. Зал, в котором находилось Великое Колесо, был огромен, размерами он равнялся горному ущелью. Снизу от пола вздымались монолитные скалы, казавшиеся невероятно высокими даже сверху.
– Здесь находились древнее Колесо и монументы Муммут Кетровиана, – печально проговорил Крейн. – Одно из семи чудес Высокого Дома, выстроенное в незапамятные времена.
– Это возмутительно! – воскликнул Макмертри.
– Тут действительно все переменилось, – согласился Крейн. – Но хотя теперь это уже далеко не колесо, все-таки есть в нем что-то привлекательное, что скажете, мистер Макмертри?
– Не сказал бы, мистер Крейн. Это кощунство! Даже вы должны это видеть. Мрамор здесь был разноцветный, редкостнейший. А теперь, вы только посмотрите – он весь черный, мрачный, не колесо, а мавзолей какой-то.
– Кощунство это или нет, через пропасть все равно перебраться надо, – заметил Картер. – Мостик узкий, на вид пугающий, но на самом деле не слишком опасный. Людей в зале сейчас – по пальцам сосчитать, время позднее, так что вряд ли кто-то станет смотреть вверх. А нам нужно перейти как можно быстрее, дабы не рисковать. Пойдем друг за другом, по одному.
– Я пойду первым, сэр, – вызвался Нункасл. – Обожаю высоту.
– Отлично, лейтенант.
Картер и сам не слишком боялся высоты, но энтузиазма Нункасла не разделял. За лейтенантом последовали гвардейцы. Преодолев мостик, они попали на узкий уступ, а с него – в отверстие, высеченное в одной из граней огромных каменных рам, откуда путь вел к ее середине. Следующим на мостик ступил Картер и тут же пожалел о том, что посмотрел вниз. Полоса шириной в четыре фута, будь она всего в четырех футах от земли, казалась бы широкой дорогой, а вот на высоте в семьсот ярдов – это узенькая ленточка, раскачивающаяся от каждого движения воздуха, висящая над разверстой пропастью и ожидающая того, кто оступится. Картер лишь на краткий миг устремил взгляд вниз: под ним лежал громадный полутемный зал – большая часть ламп была погашена.
Как бы то ни было, вскоре все благополучно добрались до центральной колонны. Здесь, в пустотелом ядре бывшего колеса ярко пылали горелки, обдавая лица жаром. В отблесках пламени плясали тени, и танец их был настолько безумен, что людям внезапно сделалось страшно – как бы их тени не упали вниз и не утянули за собой владельцев. Картер и его спутники прошли близко от огня по уступу, ведущему вокруг колонны, и ощутили невероятное облегчение, оказавшись по другую сторону. Теперь их тени выплясывали впереди – карикатурные куклы с длиннющими руками и вытянутыми головами.
Уступ обрывался резко, но никто, на счастье, не вскрикнул. Ниже, довольно близко, на одной из каменных перекладин под фонарем стояли двое незнакомцев. Картера при взгляде на них пронзила дрожь: очертания фигур были странными, угловатыми. Он поспешил вперед.
Вскоре отряду пришлось снова пробираться по узкому и низкому туннелю. Оттуда по лестнице спустились в коридор. Картер первым одолел лестничный пролет и провел спутников по еще одному переходу на галерею. Из комнаты, расположенной внизу, доносился странный гул. Некоторое время люди, умолкнув, прислушивались к этому звуку, а затем Нункасл, радуясь тому, что есть возможность пройти незамеченными, повел отряд вдоль стены под прикрытием балюстрады. Галерея оказалась длинная. Стена, вдоль которой она тянулась, была увешана картинами Опперпебба, великого живописца из Уза. Увы, сейчас картины изменились до неузнаваемости – на них красовались бесцветные геометрические фигуры. Гул, доносившийся снизу, приобрел некое подобие мелодичности, в нем стали различимы поющие голоса. Ближе к концу галереи Картер уже не сомневался в том, что голоса ему не мерещатся.