«Двери оставляют открытыми, чтобы посетители могли заходить, не отвлекая скорбящих», - сказал ему Мейер. «Не стучат и не звонят в дверной звонок.»
Он помыл руки в небольшом тазике с водой, стоявшем на стуле справа от двери. Карелла последовала его примеру.
«Я не религиозный человек», - сказал Мейер. «Я не знаю, почему мы моем руки перед тем, как войти в дом.»
Всё это было очень ново для Кареллы. В гостиной Соболовых было около двух десятков человек. Пятеро из них сидели на низких скамейках. Позже Мейер объяснил, что скамейки поставило похоронное бюро.
Все зеркала в доме были завешены тканью, а в одном из углов комнаты горела большая свеча.
По еврейскому обычаю, Соболова похоронили сразу, и семья начала отпевать его, как только вернулась домой после похорон. Сейчас было утро пятницы, восемнадцатый день июня. Мужчины в семье не брились. Женщины не красились. В доме царило глубокое чувство утраты. Карелла бывал на ирландских поминках, где женщины плакали, но при этом смеялись и много пили. Он бывал на итальянских поминках, где женщины кричали и рвали на себе одежду. Здесь же преобладало настроение тихой скорби.
Квартира принадлежала младшему брату Макса и его жене. Брата звали Сидни. Жену звали Сьюзен. Оба родителя Макса умерли, но в доме присутствовал пожилой дядя, а также несколько двоюродных братьев и сестёр.
Дядя говорил с тяжёлым акцентом, русским или среднеевропейским, трудно было определить, каким именно. Он рассказывал детективам истории о том, как Макс был ещё маленьким мальчиком. Как родители купили ему игрушечную скрипку, которую Макс сразу же взял в руки...
Видели бы вы его, обычного Иегуди Менухина (американский скрипач и дирижёр – примечание переводчика)!
Брат Сидни рассказал им, что его родители сразу же начали давать уроки Максу...
«На настоящей скрипке, не говоря уже об игрушечной», - сказал дядя.
«...и уже через несколько месяцев он играл сложные скрипичные пьесы...»
«Его учитель был поражён!»
«У него были такие способности», - сказал один из кузенов.
«Естественно», - согласился Сидни. «Он был таким чувствительным, таким чувствующим.»
«Самый добрый человек.»
«Такой милый мальчик.»
«Когда он играл, ваше сердце могло растаять.»
«Вся его доброта проявилась в его игре.»
«Какой скрипач!» - сказал дядя.
Сидни рассказал, что никто не удивился, когда его брата приняли в школу Клебера, и когда Кусмин взял его в свой частный класс. «Алексей Кусмин», - объяснил он. «Заведующий кафедрой скрипичной игры.»
«У Макса впереди была прекрасная карьера.»
«Но потом, конечно...» - сказал один из кузенов.
«Его призвали в армию.»
«Война», - сказал его дядя и поцокал языком.
«Вьетнам.»
«Двадцать пятая пехотная дивизия.»
«Вторая бригада.»
«Рота «D».»
«Это была рота «B».»
«Нет, Сидни, это была «D».»
«Я писал ему, это была «B».»
«Хорошо, ладно уже. Какая бы рота ни была, но он вернулся слепым.»
«Ужасно», - сказала Сьюзен и покачала головой.
«Всё началось в больнице», - сказал его дядя. «Употребление наркотиков.»
«До этого», - сказал его брат. «Это началось там. Во Вьетнаме.»
«Но в основном это было в больнице.»
«Как лекарство», - сказал его брат, кивнув.
«В больнице для ветеранов.»
Это был первый раз, когда детективы услышали об употреблении наркотиков.
Они прислушались.
«А ещё, знаете ли, среди музыкантов», - сказал один из кузенов. «Это широко распространено.»
«Но в основном от боли», - сказал дядя.
«Понятно», - сказал другой кузен.
«Кроме того, все время от времени курят немного травы», - сказал третий кузен.
«Ну да, должно быть всего лишь немного травы», - сказал дядя и сочувственно мотнул головой.
«И всё же», - сказал его брат, - «до самой смерти он был самым милым, самым любящим человеком на земле.»
«Замечательный человек.»
«Мужик», - согласился дядя.
Только одна из девушек была по-настоящему красива, но вторая тоже была симпатичной. Он не ожидал, что они окажутся такими. Если ты звонишь в службу эскорта, они не собираются присылать тебе пару кинозвёзд.
Вчера женщина по телефону сказала: «Вы знаете, во сколько вам это обойдётся?»
Она звучала как негритянка.
«Цена - не главное», - сказал он.
«Тысяча за каждую девушку за ночь. Получается две тысячи, плюс чаевые, как принято.»
«Без проблем», - сказал он.
«Обычно двадцать процентов.»
Ему показалось, что выходит очень дорого, но он ничего не сказал.