Детективы ждали.
«Четверо из восьми не смогли определить источник. Трое сказали, что источником был «Гамлет» («Трагическая история о Гамлете, принце датском», трагедия Уильяма Шекспира в пяти актах, одна из самых известных пьес в мировой драматургии – примечание переводчика). Восьмой сказал «Ромео и Джульетта» (трагедия Уильяма Шекспира, рассказывающая о любви юноши и девушки из двух враждующих родов – примечание переводчика). Шесть человек вообще не смогли дополнить цитату. Двое смогли добавить только: «Вот в чём вопрос». Один из студентов сказал ей после урока, что было бы гораздо проще, если бы Кристина дала им цитату из фильма «Быть или не быть» (антивоенная, антинацистская кинокомедия, экранизированная в США в 1942 и 1983 годах – примечание переводчика), представляете? Ведь это величайший солилоквий (с латыни: речь, обращённая к самому себе – примечание переводчика), когда-либо написанный для англоязычной сцены!» - Ши в отчаянии покачал головой. «Иногда она приходила домой в слезах.»
«Когда вы начали жить вместе?» - спросил Клинг.
«Ну, почти сразу. То есть у нас были свои квартиры, но де-факто мы жили вместе. Она не сдавала свою квартиру и не переезжала ко мне до прошлого Рождества.»
«Когда вы в последний раз видели её живой, мистер Ши?» - спросил Браун.
«Вчера утром. Когда она ушла на работу. Мы позавтракали вместе, а потом... она ушла.»
«Что вы делали вчера вечером около восьми часов?» - спросил Клинг.
Ши на мгновение замолчал. Затем он сказал: «Это та сцена, где меня спрашивают, не являюсь ли я подозреваемым?»
«Это не сцена, сэр», - сказал Клинг.
«Я был здесь, в офисе. Работал над этой самой рукописью», - сказал Ши и слегка постучал по страницам на своём столе. Ужасная, надо сказать.
«Кто-нибудь был с вами?»
«Любое количество людей. Мы работаем в издательстве допоздна.»
«Вы говорите о любом количестве...»
«Видел ли кто-нибудь меня здесь? Кажется, Фредди Андерс заходил сюда в какой-то момент. Вы можете попросить его подтвердить. Его кабинет в конце коридора.»
«В какое время это было? Когда он зашёл?»
«Думаю, это было около шести тридцати, семи.»
«Кто-нибудь видел вас здесь сегодня, мистер Ши?»
«О, Боже. Теперь у нас есть сцена, где я спрашиваю, нужен ли мне адвокат, не так ли?»
«Вам не нужен никакой адвокат», - сказал Браун. «Мы обязаны задавать эти вопросы.»
«Я уверен в этом», - сказал Ши. «Но если говорить начистоту, я уехал отсюда только в десять вечера. Когда я добрался до квартиры, полиция уже была там и сообщила мне, что Кристину застрелили. К вашему сведению, я очень любил её. Более того, мы планировали пожениться осенью. У меня не было причин убивать её, и я её не убивал. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы ушли.»
«Спасибо, что уделили время», - сказал Клинг.
Ши снова обратился к рукописи на своем столе.
«Все всегда невиновны», - сказал Браун. «Никто никогда ничего не делал. Поймаешь их с окровавленным топором в руках, а они говорят: «Это не мой топор, это топор моего дяди.» Удивительно, что вообще кто-то сидит в тюрьме, вокруг столько невиновных людей.»
«Ты думаешь, он лгал?» - спросил Клинг.
«Вообще-то, я думаю, он говорил правду. Но у него не было причин так раздражаться. Надо отвечать на проклятые вопросы.»
Кондиционер в машине не работал, а окна, передние и задние, были широко открыты. Полуденный шум транспорта был оглушительным и не располагал к разговорам. Они ехали в тишине, в удушающей жаре.
«Арти», - наконец сказал Клинг, - «у меня проблема.»
Браун повернулся от руля, чтобы посмотреть на него. Клинг продолжал смотреть прямо перед собой через лобовое стекло.
«Я думаю, что мы с Шэрин расстаёмся», - сказал он.
Его последние слова почти затерялись в суматохе городского движения. Браун всегда выглядел так, будто хмурится, но в этот раз он действительно хмурился. Он снова повернулся к Клингу, нахмурившись то ли в знак порицания, то ли недоверия, то ли просто потому, что не был уверен, что правильно его расслышал.
«Я думал, что она мне изменяет», - сказал Клинг. «Я следил за ней.»