«Сержант ведёт джип. Он любит водить. Я еду рядом с водителем. У меня на коленях М-1 (лёгкий полуавтоматический карабин под патрон 7,62×33 мм, выпускался в нескольких вариантах для армии США во время Второй мировой войны, Корейской войны и войны во Вьетнаме – примечание переводчика). Девушка сидит на капоте машины. Ребёнок в одной руке, крепко держит его. Другая рука вытянута, жёстко сжимает что-то вроде ручки на капоте, чтобы не упасть вместе с ребёнком. Дорога изрыта и ухабиста, эти грязевые дороги, которые у них там, между рисовыми полями...»
Он снова начал дрожать.
«Остальное я не помню», - сказал он.
Когда она встала, чтобы пописать, он крепко спал.
Она продолжала думать о его сне. Вымыв руки, она открыла дверцу аптечки над раковиной.
В нём было пять бутылок рецептурных обезболивающих.
Она подумала, взаправду ли ему приснился кошмар.
Конечно, было очень приятно нарваться на две незаконные операции с наркотиками во время расследования пары убийств. Но они не приблизили их к тому, чтобы узнать, кто убил слепого скрипача, или продавца косметики, или даже университетского профессора. Не помогли они и Коннорсу и Бранкузи, двум копам из отдела по борьбе с наркотиками, которыми теперь занимался отдел внутренних расследований, потому что какой-то тип, управляющий ночным клубом, шумел, что подмазал их для защиты этого бизнеса. Чего только не наговорит отчаявшийся бывший преступник, чтобы не попасть впросак!
И вот, что ещё хуже, прошлой ночью обнаружился мёртвый священник.
И угадайте, кто принял это дело?
«Обычное дело», - объяснял Олли собравшимся в пятницу утром детективам Восемьдесят седьмого участка, - «если человеку попадается тело, которое, как он потом узнаёт, было застрелено из того же пистолета, что и три предыдущих убийства, которые расследовал другой отдел - безрезультатно, надо сказать, - с шестнадцатого числа месяца.»
Сейчас был двадцать пятый день июня. Часы на стене комнаты детективов показывали 9:10 утра.
«Обычно реагирующий детектив ссылается на правило «первый принял», а затем передаёт бумаги в отдел, который первоначально принял вызов, в данном случае именно ваш, знаменитый Восемьдесят седьмой.»
Он сделал паузу, чтобы оценить свой сарказм.
«Но так получилось, что в данный момент моя тарелка пуста как в прямом, так и в переносном смысле...»
Он не ожидал, что кто-то из полицейских в этой комнате поймёт или оценит такие литературные обороты, но дело было в том, что в его участке было мало убийств, а кроме того, он сидел на диете, поэтому вокруг были пустые тарелки...
«...и поэтому я решил, так сказать, объединить с вами усилия и взять на себя расследование убийства священника, которого зовут отец Майкл Хопвелл, если это вас заинтересует. А также оказать посильную помощь в расследовании убийств старичья, которым вы уже занимаетесь.»
Детективы из Восемьдесят седьмого участка не знали, благословение это или проклятие.
«Спасибо», - сказал Олли, - «не трудитесь вставать, аплодисменты не нужны», - и отвесил лёгкий, но тугой поклон, держась одной рукой за свою всё ещё довольно обширную, невзирая на пустые тарелки, середину туловища.
Несмотря на праздное замечание Олли, таблоиды (газета с компактным размером страниц, меньшим, чем широкоформатный лист, зачастую так печатается «жёлтая пресса» - примечание переводчика), появившиеся на рабочем столе Кареллы в четверг утром, по-прежнему называли серию убийств «Убийствами из «глока».» А теперь, когда Олли оказался на месте преступления, неужели с этого дня и до конца света эти убийства будут называть «убийствами старичья»? Карелла надеялся, что нет.
Но взглянем на факты.
Четыре убийства, совершённые из одного и того же автоматического пистолета. Двум жертвам за пятьдесят. Одной - за шестьдесят. А теперь одному за семьдесят. Это были не юнцы, Мод (отсылка к персонажу американского романтического фильма в жанре чёрной комедии и экзистенциальной драмы «Гарольд и Мод» 1971 года или американской телевизионной ситуационной комедии «Мод», транслируемой на канале CBS с 12 сентября 1972 года по 22 апреля 1978 года; в обоих лентах так зовут исполнительницу одной из главных ролей, пожилую женщину – примечание переводчика). Можно сказать, это были люди, вступающие в последнюю пору жизни. Учитывая среднюю продолжительность жизни - семьдесят, семьдесят пять, восемьдесят с лишним лет? - то средний возраст наступает где-то между тридцатью пятью и сорока. Да, детишки, признайте это. В тридцать лет молодость заканчивается, а тридцать пять, представьте себе, являются средним возрастом. Пятьдесят стремительно приближают к старости. Шестьдесят - это, по сути, старость. Семьдесят - дряхлость. Восемьдесят - уже готовность для вечного покоя. Никто из этих жертв не бежал в детский сад с судком для обеда в одной руке и коробкой мелков в другой. По правде говоря, возраст жертв делал дело скучным. Всё равно что смотреть, как Вуди Аллен (Аллан Стюарт Конигсберг, американский кинорежиссёр, актёр-комик, сценарист, писатель, джазовый кларнетист – примечание переводчика) целуется с красивой блондинкой в одном из своих фильмов. Если человек всё равно скоро умрет, то какой смысл в его убийстве? Или её?