«Раньше они устраивали пятничные танцы в церкви Богоматери Грейс», - сказал Джеффри. «Парни выстраивались в очередь по всему кварталу, ожидая возможности потанцевать с ней. Просто чтобы прижаться к ней поближе, понимаете? Эти сиськи, понимаете?»
Паркер мог только представить.
«И она села прямо мне на колени», - сказал Джеффри, закатив глаза. «Я имею в виду, когда речь шла о том, чтобы пустить лису в курятник.»
Дженеро решил, что он всё понял неправильно.
Паркеру стало немного завидно. Красивая, раскованная пятнадцатилетняя девушка пришла работать в ресторан его отца? Его собственный отец никогда не держал даже ларька с хот-догами!
«Как долго она здесь работала, вы не знаете?»
«Конечно, я знаю! Два года. Ушла, когда ей стало семнадцать. Пошла в школу маникюра, чтобы получить лицензию. С тех пор о ней ничего не слышно.» Джеффри заколебался. «Лучшие два года в моей жизни», - сказал он и с тоской вздохнул.
Паркер почти вздохнул вместе с ним.
В ту пятницу днём, когда они сидели за столиком на тротуаре заведения под названием «Рембо» в маленьком городке на берегу реки на севере штата, ели мороженое и пили густой черный эспрессо, она неожиданно сказала: «Чез, с этого момента я не хочу брать с вас денег.»
Он посмотрел на неё через стол.
И вдруг его глаза наполнились слезами.
Она была так поражена, что чуть сама не расплакалась.
«Чез?» - сказала она. «Чез?» - и потянулась через стол, чтобы взять его за руку. «Что случилось, дорогой? Пожалуйста, скажите, в чём дело?»
Он покачал головой.
По его щекам текли слёзы.
Он достал носовой платок и промокнул глаза.
«Жаль, что я не встретил тебя раньше», - сказал он.
«Если бы было раньше, вы бы стали педофилом», - сказала она, улыбнулась ему через стол и продолжила держать его за руку.
Он начал смеяться сквозь слёзы.
«Вы делаете это потому, что у нас ничего не получается?» - спросил он.
«Что вы имеете в виду?» - спросила она. «Это сработало.»
«Я имел в виду... секс.»
«О, всё будет в порядке», - легкомысленно ответила она, - «не беспокойтесь об этом. Нам просто нужно больше практики в этом деле.»
Он кивнул, но ничего не сказал.
«Мы только что познакомились», - сказала она, подкрепляя свою мысль. «Мы должны продолжать в том же духе, вот и всё. Изучать друг друга. У нас много времени.»
Он по-прежнему ничего не говорил.
«Секс - это ерунда, я готова ждать вечно, пока это сработает», - сказала она. «Хочешь знать, почему? Потому что ты не похож ни на кого, кого я когда-либо встречала. Некоторые парни посреди ночи начинают жаловаться на своих жён, понимаешь? Я знаю, что у тебя нет жены, я просто пытаюсь кое-что объяснить. Они делают это, потому что внезапно чувствуют себя виноватыми за то, что легли в постель со шлюхой. Поэтому они сваливают все на жену. Жена делает то, жена не делает это, во всём виновата жена.»
«Другие парни любят рассказывать, какие они умные или какие они мачо. В середине ночи. Это потому, что они платят за секс, и хотят, чтобы ты поняла, что им не нужно платить за это, если они решат этого не делать, что они действительно нечто особенное, и они хотят, чтобы ты это оценила. Некоторые из них, если ты не оценишь, насколько они чудесны, начинают тебя отшлёпывать. Есть те, кто настолько чудесен, что может выбить девушке зубы, сломать ей руку или неожиданно выхватить пистолет или нож. Вот от них-то и нужно быстро уходить. Выбегайте в трусиках, выбегайте с голой задницей, просто уходите, пока это не стало по-настоящему опасным. Вы весите сто десять фунтов, а горилла в постели с вами - двести пятьдесят, и неважно, что на помощь придут морские пехотинцы.»
«Я никогда не ложилась в постель с таким, как вы, Чез», - сказала она и, перегнувшись через стол, снова взяла его руки в свои, - «никогда. Вы никогда не пытаетесь выпендриться, не хвастаетесь собой, не говорите мне, что у вас коэффициент интеллекта триста двенадцать или бицепсы восемь дюймов в окружности. Вы просто... такой полный жизни, Чез. Такой... милый... и... нежный... и... и...»