Румяный сикхский фермер встал и огляделся вокруг. Подняв голос, он сказал: «Наша еда готова. Как видите, я из Хальсы. У нас хорошая еда — чупатти и дал. Кто голоден, кто может по своей религии есть из наших рук?»
Брахманы не обратили на это внимания. Голос из внешнего мрака нервно позвал: «Я думал, с тобой есть товарищ, который поделится с тобой едой».
Фермер посмотрел слева направо и поднял плечи. «Так мы и сделали. Мусульманин, которого мы встретили на дороге. Я мог бы поклясться, что он пришел сюда с нами, но он, должно быть, пошел своей дорогой».
Тревожный голос сказал: «Возможно, он плохой человек, планирующий уничтожить нас. Что вы о нем знаете? Что мы знаем о вас?»
Сикх возмущенно поднял голову. «Меня зовут Гурдиал Сингх Гаревал, я из Кадианского Муглана у Биаса. Это мой сын, мой единственный сын, который унаследует много акров прекрасной земли, когда они придут сжечь меня». Он сжал плечо сына, ласково глядя в ровные глаза мальчика. Сын был почти такого же роста, как отец.
Затем, вспомнив, что он был сикхом и был оскорблен, по крайней мере, вывод, высокомерно продолжил он. «Что касается моего спутника, то я ничего не знаю. Я встретил его по дороге, менее чем в пяти милях от Бхадоры. Он тоже был плохой компанией. Возможно, он носитель драгоценностей».
«Ааа, тст!» Человек под деревьями вздохнул и цокнул языком, как бы говоря, что это все объясняет. «Возможно, вы правы». Его голос упал до нытья. «Мы бедные люди. У нас нет с собой ни золота, ни чего-либо ценного. Мы смертельно боимся. У тебя есть пистолет, но кто может помешать тигру съесть его досыта?»
Фермер расправил плечи. Его сын издал чистый высокий тон. «Видишь, вот пистолет. Мы сикхи. Не бойся». Он вытащил в свет костра старый тяжелый мушкет. Фермер просунул руку под завитую бороду и ухмыльнулся с отцовской гордостью. Уильям почувствовал, как его лицо расплылось в улыбке. Фермер очень любил своего сына и в нескольких предложениях, в нескольких позах показал большую часть его характера. И сын — Мэри однажды родит ему сына, столь же достойного гордости, как и мальчик там, белого, а не пшенично-золотого.
Мальчик принес чупатти на кувалде, встал на колени, чтобы положить их перед отцом, затем ушел и вернулся с миской дала. Отец и сын отломили кусочки чупатти, размешали их в дале и вытащили все зеленые, горячие и капающие. Они запрокинули головы, правой рукой бросили кусочки в рот и шумно жевали.
Уильям нетерпеливо пошевелился. Он становился жестким. Мужчина рядом с ним не повернул головы и не пошевелил губами, но сказал тем далеким голосом: «Не двигайся. Ждать».
Когда фермер поел, отрыгнул от удовольствия и сел на корточки, из полумрака за его пределами раздался новый голос. «Ты идешь на север, сирдарджи?» На свет вышел мужчина, толстяк с серым лицом и выпученными карими глазами. Уильям видел, что он индуистский торговец, но не мог сказать, откуда он родом. Он, конечно, путешествовал, потому что знал, как обращаться к сикху.
Сикх ответил на вопрос. «Да, север. В сторону Аллахабада. Оттуда, Дели. Оттуда, ко мне домой. А ты?»
«В противоположном направлении. Я слышал, что паромщик в Бхадоре — злодей, который требует много денег, иначе он сотворит зло. Вы, должно быть, перешли туда. Это правда?» Он наклонился к фермеру, его глаза вылезли из света костра, а губы шевелились, как у кролика, на невидимом зеленом стебле.
Сикх высунул грудь. «Он пытался! Прямо посреди ручья он и его сыновья остановили лодку и попросили денег. От меня! Я предложил отрезать им уши!» Он выхватил из-за пояса двенадцатидюймовый кинжал, сикхский кирпан, и протянул его. «Мы благополучно добрались до земли».
Толстяк яростно покусывал. «Все сикхи — воины. Но что я могу сделать? Я бедный человек». Его лицо сияло жиром хорошей жизни. Фермер фыркнул себе под нос, а его сын хихикнул. Под кустом Уильям улыбнулся.
Толстяк продолжал искренне: «Бедный человек, говорю я. Разве мы не все бедны на дороге, если у нас есть хоть капля здравого смысла? Боже мой, эта средняя земля Гондваны — дикое и ужасное место. У нас в Бенгалии есть джунгли, но земля ровная, а не каменистая, между ними больше полей, и люди там цивилизованные. Здесь «—он наклонился еще дальше—«обитают дикие гномы джунглей с духовыми трубками и отравленными дротиками!»
Фермер задумчиво сказал: «Это странно. Здесь на несколько часов мы встречаемся в джунглях. Мы никогда раньше не встречались. Мы вместе ужинаем в этой роще. Наверное, мы это сделаем посидите у этого костра, пока не станет поздно, и расскажите истории о наших домах и путешествиях. Завтра, пуф! мы уйдем. Кто может сказать, что мы когда-либо встречались? что мы когда-либо существовали? Держу пари, что тот, кто был с нами, носитель драгоценностей, умел рассказывать сказки».