В том же кабинете неделю спустя мистер Уилсон стоял перед камином, сложив руки за спиной. В каждой комнате бунгало был камин, который не столько рассеивал сильный холод январских и февральских вечеров, сколько напоминал построившему его человеку о его доме в Англии. Теперь за фалдами пальто мистера Уилсона не трещал огонь; это были идеальные октябрьские ночи, теплые, пахнущие землей и дружелюбные. Мистер Уилсон выглянул из высоких окон, где в небе поднимался свет костров и мерцал на оконных стеклах. В городе началось празднование Дуссехры — самого важного праздника индуистского года.
Возле окон свисали зеленые занавески, а между ними, словно между зелеными колоннами, в небо взмыла далекая ракета. Мысли Уильяма выскочили наружу и взлетели вместе с красной ракетой, где ветер дул ему в уши, и он мог видеть город, большой каменный резервуар для воды, маленький мусульманский храм на холме. Оттуда он увидел процессию индусов», петляющую по узким улочкам, размахивая знаменами. В этом году ему удалось помешать тремстам мусульманам города провести собственную процессию по пути индуистов. В этом году беспорядков в Дуссехре может не быть. С другой стороны, может быть.
Он знал, что Мэри находится в спальне и стоит возле открытой двери. Недостойно—, но она никогда не беспокоилась о достоинстве; и он тоже. Она хотела слышать; поэтому, когда мистер Уилсон закрыл дверь кабинета, Уильяму удалось снова открыть ее, слегка щелкнув, чтобы их голоса донеслись до спальни. Важно было, чтобы Мария услышала, потому что тогда она будет рядом с ним, и он узнает об этом и не испугается.
Он уже пробыл здесь с мистером Уилсоном два часа. Двое мужчин подрались, но это была не дуэль, потому что каждый из них также боролся с дополнительными, невидимыми противниками. Уильям говорил мимо мистера Уилсона, глядя на громоздкие призраки нравственности, которые обладали силой, но не имели внутреннего видения. Мистер Уилсон резко боролся с Уильямом и с силами, которые сделали Уильяма таким другим человеком.
Мистер Уилсон не рассердился. Его разум был сосредоточен на своем пути. Что-то было правильным или неправильным; по этому поводу не могло быть никаких споров, не было нужды в гневе. Он пристально изучал Уильяма, пытаясь найти объяснение необъяснимому. Уильям Сэвидж не стал бы и не смог бы сделать этого. Уильям Сэвидж мог бы — Уильям Сэвидж —заслужил порицание за свою медлительность; но он всегда был невероятно прав. В прошлом в нем не было ничего странного — просто он был человеком, постоянно отстающим от решений на шаг.
Но мистер Уилсон приехал расследовать сообщения о человеке, который бежал впереди решения, злом, несдержанном человеке, человеке, который так мало боялся власти, что использовал ее как обувь. Мистер Уилсон осторожно вмешался в мысли Уильяма, чтобы выследить овода, который подтолкнул его к этим поступкам. Дочь мистера Уилсона тоже была с головой унесена в позор.
«Нет никаких сомнений, и вы не отрицаете, что, сосредоточившись на попытке задержать этих убийц, вы пренебрегли другими делами вашего округа…»
Г-н Уилсон начал суровую лекцию. Уильям слушал, бесстрастно отмечая то, что он оставил незавершенным. Список был длинным и черный, но не хуже аналогичных списков, которые он и г-н Уилсон могли бы подготовить для некоторых других британских чиновников.
«… теперь дело об арестах. Вы знаете, что действовали без тени оправдания по закону. Я был бы склонен возложить часть вины на Джорджа Энджелсмита, за исключением письма, которое вы написали в Хапе, в котором прямо говорится, что он действовал только по вашей настоятельной просьбе. В этом деле вы злоупотребили военным оружием — без всякой цели. Военные уже слишком склонны думать, что мы, мирные жители, — это стая некомпетентных сов. Вы подтвердили их мнение. Вам не удалось поймать настоящих виновников — это просто невезение и совсем не заслуживает порицания, хотя я должен отметить, что крайне прискорбно, что этот человек — как его звали? Хусейн? — сбежал из-под вашей опеки. Но, потерпев неудачу, почему это безумие арестов без доказательств и задержаний без обвинений?»
Уильям подошел к нему и сказал: «Почему? Мистер Уилсон, в моем округе нет ничего важнее, чем преследовать этих убийц. Я считаю, что нет ничего важнее на всех территориях, находящихся под вашим контролем».
«Так и может быть. Но это не дает вам права игнорировать закон, закон, справедливость, к которой мы так стремимся привить уважение среди людей».
«Что значит справедливость?» Уильям страстно вспыхнул. «Справедливое судебное разбирательство, правила доказывания, отсутствие двойной опасности, отсутствие слухов и так далее и тому подобное? Или защита от несправедливости, от насилия? Средства или цель? Вы читали отчет, который Элфинстоун написал об этих территориях маратхов, когда мы впервые их приняли «17?»