Ясин сказал: «Нам нельзя терять времени, Джемадар-сахиб. Начну?»
«Да».
Ясин пошарил под одеялом, накинутым на плечи, и достал сложенную белую простыню и маленькую кирку. Кирка висела рукоятью вниз в дополнительной петле набедренной повязки. Уильям помнил, что каждый день похода Ясин носил кирку таким образом, и что он видел ее каждый день, а также узор из завитков и треугольников на ней, и до этого момента не замечал этого факта и не связывал кирку с теми другими, которые он нашел на следах убийц тхакура. Правда, многие путешественники имели при себе инструменты и оружие.… Уильям потер руки о глаза и вздрогнул.
Ясин расстелил простыню на траве, предварительно удалив из-под нее ветки и рыхлую грязь. Он взглянул на небо, где сквозь пыльные синие сумерки начинали пробиваться звезды, и положил кирку на лист, ее острие на север, направление движения ленты. Затем он занял позицию за простыней лицом на запад. Джемадар и остальные выстроились в линию позади него.
Ясин соединил ладони, поднял глаза к небу и вздохнул: «О Кали, рабы твои ждут. Даруй им Твое одобрение, молятся они».
Они стояли, склонив головы, их лица были целеустремленными и религиозно спокойными. Уильям услышал биение собственного сердца и почувствовал, как его нервы напрягаются вместе с их нервами. Пока Ясин говорил, он задавался вопросом, какая сила заставила Джемадара и самого Ясина, мусульман, поклониться и помолиться индуистской богине-разрушительнице Кали. Но чего бы они ни ждали, какова бы ни была причина или суеверие, которое их держало, он ждал вместе с ними, и его держали так, как держали их. Сквозь деревья он слабо услышал звуки лагеря, ржание лошади, слабый женский зов. Он ждал долгие минуты, и на поляне никто не издал ни звука.
Джунглевая птица, напуганная неизвестным врагом, врезалась в верхушки деревьев, скрывшись из виду слева. Сработала сигнализация, справа появилась еще одна роза.
Обманщики вздохнули, выдохнули и расслабили напряженные плечи. Уильям затаил дыхание. Ясин воскликнул голосом хранителя священного писания, тихо, благоговейно и торжествующе: «Кали, мы слышим! Мы твои слуги. Мы подчиняемся!»
Он взял кирку, заправил ее себе в талию, сложил простыню и спрятал под одеялом. Все мужчины, кроме Уильяма, вытаскивали румалы из поясов и один или два раза пропускали их через руки. Ясин двинулся дальше и дал каждому человеку по новой серебряной рупии, бормоча при этом благословение. Затем каждый мужчина привязывал серебряную монету к одному концу румала, завязывал там узел, снова два-три раза пропускал румал через пальцы и заправлял его обратно в пояс. Все, кроме Джемадара и Ясина, оставили после себя крошечный уголок. Уильям почувствовал небольшой всплеск гордости ремесленника; мог вытащить румаль, не оставляя уголка под рукой. Теперь он знал, что это полное сокрытие было признаком душителя, которого формально обучал профессор; это была докторская степень душителя. Его не учили, но его руки знали об этом, хотя им об этом не говорили.
Один за другим мужчины покинули поляну. Джемадар обратился к Уильяму. «Я думаю, этого будет достаточно, не так ли? Кали примет молитвы немногих из нас в знак?»
Уильям сказал: «Да, я уверен, что она это сделает».
Джемадар взял его за руку. «Чудесные предзнаменования! Я знаю, что они были предоставлены, потому что вы присоединились к нам». Он счастливо обнял Уильяма. «Это первый раз, когда у меня действительно появилась возможность поговорить с тобой наедине. Ты ничуть не изменился. Тебя всегда ценили за особые услуги Кали».
Привязанность старого друга озарила худое лицо Джемадара. У него был приятный голос, маленький изогнутый нос с широкими ноздрями, и он носил зеленый тюрбан человека, совершившего паломничество в Мекку. Уильям тайно осмотрел его на дороге и легко мог себе представить, что они были друзьями. Теперь он улыбнулся и ответил на объятия Джемадара объятиями.