Для производства энергии потребовалась техника данным давно заброшенная и позабытая. Еще год ушел на поиски этих древностей по музеям — с последующим изъятием, чаще насильственным, чем законным.
Тут внезапно обнаружилось, что блестящие молодые ученые не имеют ни малейшего представления, с какой стороны подойти к с таким трудом приобретенным раритетам. Тогда компания наняла высококлассного эксперта по подбору кадров, который повытаскивал откуда-то давно ушедших на пенсию профессоров и, в свою очередь, нанял их на работу со всей этой одним им и понятной техникой. Эксперт получил весьма высокий ранг супервизора. Звали этого эксперта доктор Дамон Крупп, а доктором он стал за работы в области личностного анализа.
Докторская диссертация Круппа была посвящена хорее Хантингтона (сиречь пляске Святого Витта). Блестящее и остроумное исследование, доказывавшее, что упомянутая болезнь увеличивает интеллектуальный и творческий потенциал несчастных своих жертв, навело уйму шороха; у неизбежных завистников появилась даже шуточка: «Крупп исследовал хорею Хантингтона, а Хантингтон — хорею Круппа».
Наш уважаемый доктор так и остался зацикленным на увеличении интеллектуального потенциала, а работа на объекте Космотрона предоставила ему возможность провести довольно-таки рискованный эксперимент. Космотрон синтезировал все элементы периодической системы, начиная от атомного веса 1,008 (водород) и вплоть до 259,59 (азимовий). Делалось это посредством метастатического процесса, повторявшего в миниатюре внутризвездные термоядерные заморочки. Постоянной головной болью было неизбежные утечки радиации — именно поэтому весь персонал буквально не вылезал из защитных костюмов — но именно эта же радиация и вдохновила Круппа на многообещающий эксперимент — Мазерную Генерацию Парадоксально Акцентированной Пренатальной Акселерации.
Его помощница, доктор медицины Клуни Декко, отнеслась к идее с полным восторгом — в основном из-за того, что влюбилась в Круппа, как кошка, но отчасти и по причине второй своей любви — к разным хитрым механизмам. Работая на пару, они сконструировали и установили комплект оборудования для — как они это называли — эксперимента Магпапа, что, вы, наверное, понимаете, было аббревиатурой для Мазерной Генерации Парадоксально и т. д.
Затем встала проблема лабораторного материала. Решением этой проблемы разродилась Клуни. Она разместила во всех средствах массовой информации штата Джорджия осторожные объявления, понятные лишь для тех, кого они касались. В объявлениях предлагали бесплатный аборт.
Крупп и Декко обследовали — физически и психологически — одну посетительницу за другой, пока не нашли, как им показалось, идеальный вариант. Высокая, темноволосая девушка из горцев, красивая и с острым — при почти полной неграмотности — умом, находилась на втором месяце беременности. После изнасилования.
На этот раз доктор Декко приложила особые старания, чтобы сохранить эмбрион; вместе с околоплодным пузырем он был помещен в бутыль с амниотической жидкостью.
К этому времени микрохирургическое присоединение пуповины к источнику сбалансированного питания давно перестало быть редкостью и превратилось в почти рутинную операцию, так что здесь у Клуни трудностей не возникло, хотя хитроумная мазерная акселерация прецедентов не имела. Как она осуществлялась, не узнает уже никто и никогда — знали это только Крупп да Декко, и секрет погиб вместе с ними. Однако у Клуни была непродолжительная связь с неким служащим Космотрона, не желающим, чтобы его имя упоминалось. Он пересказал следующую беседу, происходившую в постели.
— Слушай, Клуни, говорят, вы с доктором Круппом все время перешептываетесь и все про одно и то же. «Магпапа». Что это такое?
— Аббревиатура.
— Аббревиатура чего?
— Ты был со мной очень мил.
— Ты тоже, это уж точно.
— Могу я говорить с тобой так, будто ты имеешь административный ранг?
— А я и так имею.
— Никому не скажешь?
— Ни хоть самому президенту компании.
— Мазерная генерация парадоксально акцентированной пренатальной акселерации.
— Что-что?
— Правда. Мы пользуемся попутной радиацией станции.
— Для чего?
— Чтобы ускорить пренатальное развитие эмбриона.
— Эмбрион! Ты что, в положении?
— Совсем сдурел, конечно нет. Это будет искусственно выращенный ребенок, сейчас он плавает в мазерной матке. Ему уже почти девять месяцев, так что скоро и рожаться пора.
— А где вы его взяли?
— Даже и знай я ее фамилию, все равно никому не сказала бы.
— Куда же вы его ускоряете?
— Тут-то и есть главная заморочка: мы не знаем. Раньше Дамон думал, что получится общее ускорение, усиление, ну вроде как если положить ребенка под микроскоп…
— Это что, в смысле размеров?
— В смысле мозгов! Но вот мы регистрируем структуру его снов — ты же знаешь, что эмбрион видит сны, сосет свой палец и все такое, — и сны эти самые что ни на есть средние. Теперь появилось подозрение, что мы усиливаем какую-то одну его способность, но зато ее уж усиливаем — будь здоров. Не просто умножаем на десять там или сто, а возводим в квадрат. Такое вот икс-квадрат.
— Свихнулись вы с профессором.
— Что же это за икс, что это за неизвестная величина, которая умножается сейчас потихоньку сама на себя? Тут я знаю не больше тебя.
— А как ты думаешь, узнаете вы в конце концов?
— Дамон решил, что нам стоит обратиться за помощью к умным людям. Он ведь мужик совершенно блестящий, я таких раньше не встречала, но окончательно великолепна эта его скромность. Он готов признать, что не может справиться с задачей.
— И где же вы найдете таких умных людей?
— Мы берем отпуск и свезем младенца на Марс, в купол Окс-Кембриджского университета. Они там все сплошь двинутые, лучшие эксперты в чем угодно, а у Дамона достаточно влияния, чтобы получить нужную консультацию и прогноз.
— И вся эта суета из-за очередного ребенка из пробирки?
— Ты что, это же не просто какой-то там очередной эксперимент. После семи месяцев синтетического насыщения этот ребенок не может быть обыкновенным, тут уж и к бабке не ходить. У него должна иметься какая-то особенность, только вот какая? Для тех, кто не понял, повторяю: я знаю не больше тебя.
Она так и не узнала.
Несколько лет назад я смотрела очаровательный мюзикл, в котором compere (в программке ее назвали «рассказчица») не только излагала сюжет и описывала действия, разворачивающиеся за пределами сцены, но еще и принимала самое активное участие в представлении, играла и пела чуть не дюжину различных ролей. Сейчас я ощущаю некоторое с ней родство, так как прежде чем сыграть роль Купидона в романе Феи с Титании и Синэргиста с Ганимеда, мне придется выступить в качестве историка (исторички?) всей нашей Солнечной системы.
Историю мы, конечно же, позабыли. Известный и очень глубокий философ Сантаяна (1863–1952) однажды сказал: «Не помнящие прошлого обречены на его повторение». И подумать только — мы повторяем это самое прошлое с тупостью, заставляющей задуматься — а не желает ли человечество своей смерти?
Позвольте мне пересказать вам вкратце Сагу Солнечной системы — на случай, если вы прогуляли соответствующую лекцию из курса космографии либо вообще бросили его после первой же лекции, с удивлением обнаружив, что это — не косметология, с которой вы ее перепутали. КОСМЕТОЛОГИЯ — РАЗДЕЛ НАУКИ, ИССЛЕДУЮЩИЙ ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ СОХРАНЕНИЯ И УЛУЧШЕНИЯ КОЖИ, ЕЕ ЦВЕТА И Т.Д.