— Понимаю, — ответил Скотт.
— Поэтому прежде, чем что-нибудь сделать, подумай. И помни, — голос ее стал нежным, — если ты захочешь с кем-нибудь поговорить, тебе стоит лишь снять трубку, и я буду рядом.
— Ты говоришь как адвокат.
— Я не шучу. Звони, когда пожелаешь. А если тебе захочется домой, садись на самолет и прилетай.
— Мы сейчас не можем позволить себе такие расходы. Это будет стоить нам целого состояния, — он закатил глаза.
— На это не жалко денег.
— Но у нас их нет.
— Они у нас будут. Дела в ресторане выравняются. Обвинение, предъявленное тебе, будет снято. Прошение Дафны потрясет судью, и он разморозит мои счета. Все наладится. Вот увидишь.
Скотт посмотрел на нее с таким видом, словно считал ее или необычайно замечательной, или сумасшедшей.
У меня не укладывается в голове, как ты можешь сохранять спокойствие после всего происшедшего.
Подумав, Лаура решила, что в ее голове это тоже не укладывается. Несмотря на то что уверенность то приходила, то покидала ее, по сравнению с предыдущим вечером она чувствовала себя гораздо лучше. Часы, проведенные с Деброй в ожидании Скотта, а потом известие о том, что он проведет ночь в тюрьме, стали самыми страшными в ее жизни. Ей казалось, что она достигла дна, ниже опускаться уже некуда, можно было только подниматься.
— Ты действительно думаешь, что дела пойдут лучше? — спросил Скотт.
— Да.
— Почему ты так уверена?
— Не знаю. Я просто чувствую это.
— Ты не сомневалась, что они найдут папу, ты убеждена, что он не совершал преступления, но, похоже, в обоих случаях ты ошибалась.
— Это совсем другое дело.
— Почему?
— Почему? — Лаура и сама не знала почему. Единственное она понимала, что ощущает себя лучше, чем прежде. — Может быть, потому, что здесь Кристиан, — промолвила она и встала. — Поедешь со мной в ресторан?
Скотт откинулся назад, переместив всю тяжесть тела на руки.
— Я не хочу, чтобы меня видели. Пожалуй, я останусь дома.
— Ты должен иногда показываться на людях. Разве можно найти место лучше, чем «Вишни»?
— Я могу только навредить делу.
— Нет. Поехали, Скотт. Мне нужна твоя помощь.
— Мне надо складывать вещи.
— Сложишь позже. Я помогу тебе. И Дебра поможет.
— Мне надо позвонить Келли.
— Позвони, а потом поехали со мной. Пожалуйста. Ты доставишь мне такое удовольствие.
— Это шантаж.
— Еще одно преступление?
Скотт улыбнулся и посмотрел в сторону. Когда он снова перевел взгляд на нее, углы его рта поползли вверх, и Лаура поняла, что победила, хотя победа далась нелегко.
21
Кристиан выбрал один ключ из большой связки. Он сам не знал, почему носил его с собой все эти годы, учитывая, как редко он им пользовался. Но всякий раз, когда он менял кольца, он надевал на них этот ключ вместе со всеми остальными.
Это был первый ключ в его жизни. Вильям Фрай дал его в то утро, когда Лидия уехала в больницу рожать Джеффа. Кристиану тогда было пять лет, и в первые несколько дней, когда он надевал тесемку с ключом на шею, он чувствовал себя очень взрослым. Затем восторг возвращений в пустой дом и пребывания там в одиночестве в течение долгих часов иссяк. А еще через некоторое время его стало это пугать. Он помнил, как часами сидел на деревянной скамье за кухонным столом, недоумевая, что случилось с его матерью, с новорожденным младенцем, вышедшим из ее живота, и с отцом, который так подолгу отсутствовал.
Через неделю мать вернулась домой, разрешив все его недоумения, но жизнь его с тех пор переменилась. Он стал старшим братом, это означало, что он должен был ходить в школу с собственным ключом, а возвращаясь домой, видеть собственных родителей, хлопочущих над ребенком. Они объясняли ему, что его сестричка умерла в колыбели как раз в возрасте Джеффа и поэтому они вынуждены все время следить за его братом. Но ему это не нравилось.
Детское сознание Кристиана приписало ключу вину за все. Он попытался потерять его, но учитель извлек ключ из корзины для бумаг, перед тем как ее вынес уборщик. Он попытался расплющить его под колесами отцовского «форда», но ключ не расплющился. Он попытался спустить его в уборную, но он лежал в унитазе, пока его оттуда не выудила мать.
Ключ объездил с ним весь мир, возможно играя роль амулета, поскольку из всех своих многочисленных приключений Кристиан выходил без единой царапины, но одновременно в течение всех этих лет ключ был и воплощением его обид. Он открывал дверь дома, из которого Кристиан был давно изгнан.